История одного виртуального боя в художественном исполнении.

I

«Синее, синее небо,
скоро команда на взлет…»
В.Сюткин

Сирена тревоги раздалась неожиданно, впрочем как и всегда! Надсадный вой огласил рощицу, распугав и без того пуганое зверье. Побросав свои котелки мы бросились по машинам, на ходу облизывая и запихивая ложки за голенище. «Что на этот раз?…» — мелькнуло у меня в голове, когда перепрыгивая через траншеи мчался к своему Яку.

Петрович, мужик средних лет, в засаленном комбинезоне неторопливо, но споро снимал маскировочную сетку и убирал колодки.

— Петрович! Как она? — плюхнувшись задом на парашют, бравурно осведомился я.
— В порядке — так же не торопливо, ответил механик, — загружена под завязку, гидравлику проверил… По осторожней там, не лезь сломя голову, — уже по отечески напутствовал он!
— Бог не выдаст, фриц не сожрет… От винта!
— Есть, от винта!

Несколько раз чихнув и плюнув черной гарью из выхлопных ноздрей и мотор утробно зарычал, набирая обороты.

— Эскадрилья! Внимание! — загремел в ушах голос комэска, — Взлетаем парами по зеленой. Высота 300, идем правым пеленгом, порядок осмотра обычный. Как поняли? Прием!…

— Пятый, я 11-ый! Вас понял!
— Здесь 7-ой! Правый пеленг! Принял!

Я щелкнул тумблером связи и доложился.

— Пятый, я Девятый, все ясно. А что случилось?
— Наблюдатели доложили о группе прорвавшихся бомбардировщиков! Юнкерсы, идут в сторону нашей переправы.
— Зонтик есть?
— А кто его знает — об этом ни слова не сказано!
— Командир! А может бутербродом пойдем, я на 400 заберусь
— Не надо, нас соседи из 103-го сверху прикроют!
— Принял!

…Серой змей врезалась в небо ракета и расцвела зеленым бутоном. Выдав очередную порцию гари и визгнув тормозами самолет сорвался с места, мелко вздрагивая и неуверенно подпрыгивая на каждой кочке. Стрелки приборов взбесились и заметались по циферблатам, пока крылья не обрели силу и не оторвали стальную громадину от земли. С характерным толчком лязгнули замки шасси. Этот звук в реве мотора невозможно услышать, его можно только почувствовать.

«Вот и дома….» — пронеслась странная мысль.

Сквозь неплотно прикрытый фонарь в кабину врывался ветер обдувая лицо и грудь, — Здравствуй, приятель. Вот мы снова с тобой, свободные и непокоренные.

Внизу, распластавшись словно богатырь на отдыхе, раскинулась земля. Мелкие дорожки сходились и расходились, разрезали поля и овраги на причудливые фигуры, ручейками вливаясь в крупные тракты, плели свою сеть. Луга, леса и перелески перемежались, словно играли друг с другом в пятнашки. Ветер поел свою песню. Красота.

— Внимание! — знакомый голос отвлек от размышлений, — Группа противника. Спереди, слева, выше! Перестроится! Заходим от солнца!

Сдвинув регулятор газа до упора и слегка потянув штурвал на себя я стал внимательно вглядываться в стремительно приближающиеся черточки. Они шли ровно, как на параде, словно ни кого и ни чего не боялись.

— Командир, это 9-й! Фрица вижу! Сейчас не 41-й, а как у себя дома! Меняю эшелон!
— Давай! Звено, приготовиться к атаке, работаем парами, бить по головным! Второе звено! Занять позицию на 150 выше, прикроете, после выхода меняемся!
— Вас понял! — и переключившись добавил, — Второе, за мной! Порядок не меняем!

Качнув ведомым крыльями, я без предупреждения ввинтился спиралью вверх, заставляя своих повторить этот маневр. Позиция была выбрана очень удачно. Солнце светило нам в спину, прекрасно освещая место будущей схватки. Звено командира было уже еле различимо на фоне земли. Отойдя в сторону оно практически слилось с ландшафтом.

Строй приближался, все такой же ровный и четкий, 1, 2, 3….12…16… 20 итого двадцать тяжелых двухмоторных машин, под завязку забитых смертью. Если эта армада доползет до переправы, там ничего не останется.

«Ну, ребята, давайте…».

Две маленькие черточки, блеснув в перевороте крыльями устремились к строю. Тонкими пунктирами потянулись к ним трассеры турельных стрелков.

«Ага, огрызаются… Ну, нашего таким не испугаешь…»

Вот на кончике первой черточки заплясали задорные огоньки, потянулись дымные жгутики и впились в серо-зеленое тело врага отмечая места попадания короткими всполохами. Вот заработал и ведомый, проходя свинцовой дробью по правому двигателю. Монстр-крестоносец вздрогнул и медленно начал заваливаться на поврежденное крыло. Из под фартука мотора потянуло густым дымком.

«Один есть… Как-то — легко, словно играючи» — сверлил упрямый червь, — «Легко, все, легко. Как на полигоне»…

— Мы отработали! Начинайте атаку! — раздался в наушниках голос комэска — Меняемся! Удачи парни!
— Звено! Атака! Цель бомбардировщики! Я беру правую группу от головного! Вторая пара занимается его левым соседом.

«Вот кто-то с горочки спустился…»

Туша вражеского бомбардировщика быстро увеличивалась в прицеле. Я оглянулся на ведомого, он как положено разорвал дистанцию и шел чуть праве. Молодец, пацан.

Вот уже и к нам потянулись трассеры стрелков ставя заградительный огонь. «Шалишь, и не таких видали»… Я прижался к подушке прицела, отсчитывая последние секунды и нежно поглаживая гашетки. Легко перевожу самолет на скольжение, уводя Яка от прицельного обстрела.

— Андрюха! Атака!

Мой Як вздрогнул, харкнув сгустком стали по кабине врага.

— Получай, зараза! Получай!.

Проглотив несколько пилюль изрядного калибра бомбардировщик начал задирать нос и встал на дыбы, открывая для моего ведомого свой борт. Уже уходя ему под крыло я заметил рваную рану на размалеванном боку и расколотую кабину. А обернувшись, увидел, как от меткой очереди ведомого снесло колпак стрелка и вспыхнули бензобаки.

— Молодец, парень! Разворачиваемся!

Переведя в набор высоты широкой спиралью осмотрелся. Три черные смоляные полосы прочертили небо отмечая нашу работу!

— Парни! Парни! У вас «Худые» — внезапно прохрипело в эфире! — Мы связаны! Держитесь ребята!

Вот оно, началось.

— Звено! Собраться, у нас гости! — глаза осматривали горизонт в поисках опасности, — Командир! Мы отработали! Ваша очередь! К нам гости!
— Знаю! Смотреть в оба! Звено! Приготовится к атаке! — зашипела рация.

Сколько не говори халва, а во рту все равно сладко не станет. Они появились неожиданно, восемь хищных тонких силуэта вынырнули словно из ниоткуда и пронеслись в нескольких сотнях метров нацелившись на заходившее на бомбардировщики звено. Комэск презрев опасность продолжал вести звено в атаку!

— Ребята, — раздался его голос — Не разделяться, работаем вместе, строй не ломать! Второй паре поменять пеленг. Если достанут уходить к земле!… Шершень — прикрой!…

Положив Яка на крыло, я скольжением устремился наперерез желтоносым.

«Эх, не успею, не успею…» — расстояние сокращалось, но слишком медленно, открывать огонь рано. «А ладно поиграем в кошки мышки» — подумал я и не прицеливаясь дал очередь перед их строем! Как ни странно это сработало. Увидев струйку трассеров мессеры лениво разделились и пошли вверх.

II

Я этот небесный квадрат не покину,
Мне цифры сейчас не важны.
Сегодня мой друг защищает мне спину,
А значит и шансы ровны.
В.Высоцкий.

Первая четверка мессеров лениво разделилась и начала набирать высоту срезая мне угол для атаки, но вторая группа не торопилась этого делать. Они по прежнему нацелились на наше первое звено, которое уже вышло к бомбардировщикам. Самое опасное для звена комэска было, то, что их могли перехватить на выходе из атаки, когда после набора высоты звено потеряет скорость. Этого нельзя было допустить и отклонив штурвал в сторону переворотом направил свою машину вниз. Расходимся с фрицами на встречных.

— Внимание! Не отрываться! Следить за воздухом — гаркнул я в ларингофоны.

Мое звено прижавшись крылом к крылу стремительно догоняла противника. Они шли ниже, уже развернувшись веером.

— Я Девятый, я Девятый! Пятый что у вас?
— Один сбит, один дымит! Строй разделился! Что у тебя?
— Иду на перехват группы, где наша крыша?
— Ведут бой! С Фоками!
— Четверо сзади, четверо подо мной!
— Удержишь?
— Должен!
— Держись! Наши уже на подходе!.

А вот и наши «друзья». Узкие, светло-коричневые с зелеными проплешинами, силуэты с крестами на крыльях и желтыми коками винтов как стая ос стремительно вспарывали воздух.

— Командир! У нас на хвосте! — пискнула рация.
— Одиннадцатый, разделяемся! Сдержи их!
— Понял!.

Вторая пара резко легла на вираж и ушла куда-то вверх. Я сосредоточился на своей цели. Противник понял, что ему не избежать моей атаки и сломав траекторию полета попытался вытащить меня на «ножницы». Эфир наполнился четкими и резкими командами на немецком.

— Андрюха, не зевай! — и прекратив преследование мой Як снова взмыл вверх совершая «восходящую бочку». Промелькнуло крыло фрица, и скрылось подо мной. Выпустив щитки и замедлив вращение, Як замер на мгновение в воздухе, и как акробат перевернувшись через крыло начал осенним листом падать вниз!

— Командир! Что ты делаешь? — истошно заорал ведомый и проскочил мимо меня, пытаясь удержать свою машину от сваливания!

Купился и немец, посчитав мой самолет неуправляемым и сверкнув на солнце брюхом прицепился к моему хвосту, чтобы на очередном витке вогнать в меня стайку рассерженных стальных жал!

«4…3…2…1… Пора!» — рванул штурвал на себя и вдавил правую педаль до пола. Сотрясаясь мелкой дрожью машина встала на дыбы. Почувствовав срыв потока резко отдал штурвал от себя и в сторону. Самолет буквально провалился перед самым носом «худого» и чудом не сорвался в губительный для меня штопор.

— Молодец, Яша! — похвалил я своего стального друга, — Вот теперь потанцуем, держитесь гады.

Пилот мессершмита, не ожидавший такой прыти, промахнулся и потерял меня из виду. Плавно перевернув машину, я устремился за ним.

— Андрюха! Где, ты?
— Где и положено! Сзади!
— Где остальные?
— На вираже видел их справа! Там каша, но они держатся!

А вот и «желтоносый». Пилот заметил меня, но было поздно. Пытаясь уйти переворотом, он подставил на мгновение свое грязно-серое брюхо и проглотив весь мой залп, окутался плотным шарфом смрадного дыма.

«Уже 7» — мысленно подытожил я — «Где его ведомый?» — как ответ я увидел слева несколько огненных струй и отчаянный вопль ведомого — Командир! Уходи! На шести «Худой»!.

Резко обернувшись я увидел неясный силуэт метрах в 400 сзади. Значит просто берет на понт, пытается заставить меня сделать ошибку. Подавив первое животное желание быстренько смыться, я еще раз огляделся. «Главное не потерять скорость» — и перевел самолет в легкое скольжение.

— Ведомый, достанешь?
— Нет командир, он далеко!
— Сейчас будет по ближе!

Широкая размазанная бочка сбивала мою скорость, но не позволяла противнику прицельно стрелять. Вся надежда была на ведомого. Это понял и враг. Быстро догнав меня и для порядка обстреляв, он ушел спиралью вверх, чтобы не стать самому жертвой и отвалил в сторону. Решив не гоняться за ним, мы поспешили на выручку второй паре, которая крутилась против превосходящих сил. Я взглянул на часы. С момента первой атаки бомбардировщиков прошло только 5 минут.

— Одиннадцатый! Как ты?
— Цел! Витю зацепило! Жарко! — прохрипело в ответ!
— Мы идем к вам!
— Быстре, они здесь по всюду!… Витя справа! Уходи!… Я наверх, не теряйся!… Смотри!… Под тобой!..

…Опять медленно потекли секунды… Изредка поглядывал, то на ведомого, то на маячивший немного в стороне силуэт мессера. Он или уже отказался атаковать или ждал удобного случая… Бой приближался, уже ясно можно было различить серебристые грудки Яков и желтые рыла «Густавов»…

Я вызвал комэска.

— Пятый! Пятый! Я Девятый! Ведем бой против…. семи «Гусей» — я на мгновение задумался, включать ли в список ведомого, того которого я сбил, и решил что включать.

— Спасибо парни! — прошипела рация — строй развалили, 6 сбитых остальные в рассыпную, Лева ранен, БК пустой — Задание выполнено! Уходим домой!
— Звено, внимание! — заорал я — Кончай работу, идем домой!
— Здесь Одиннадцатый! Не могу командир, мне не оторваться, Витька ранен…. Уходи, я задержу!
— Ну, уж дудки!. Помирать так с музыкой! Андрюха! Атакуем с ходу…

Время, тянувшееся как кисель, взорвалось. Мы, как нож в масло вошли в клубок моторов, крыльев и хвостов. То справа, то слева дымились нити снарядов и вспыхивали светлячки трассеров. На выходе из очередного пируэта прямо передо мной вынырнул нос Мессершмита, я даже не успел понять, как нажал на гашетки. Цепь разрывов прочертила его фюзеляж от кабины к хвосту. Он загорелся и через мгновение расцвел огненно-дымным цветком взрыва. Як швырнуло в сторону и я почувствовал на губах вкус крови.

— Чем это меня? — удивился я, потрогал языком губу, — Видать, обо что-то треснулся, бывает…
— Девятый! Сзади! — истошно завопил мой ведомый — Держись, я его сейчас!

…РУД до упора, шаг в ноль, скольжение, переворот, бочка, боевой разворот… Снова и снова иммельманы, реверсиманы, пике, горки, виражи. Уже не понятно, где земля, где небо. Только надсадный вой мотора, всполохи пушек и сухие как выстрел команды. Немец сидел как приклеенный, не давая мне ни оторваться ни стряхнуть с хвоста. Сколько же может продолжат этот смертельный танец стали и нервов. Опять переворот на горке и опять с воем смерть пронеслась мимо. Теперь пике. Бешено крутится стрелка высотомера. РУС на себя, страшная тяжесть сдавливает грудь, темнеет в глазах и поры кожи взрываются фонтанчиками пота.. Як дрожит как загнанная лошадь, дико стонут лонжероны. Он словно понимал, что это уже не игра и отдавал все свои железные силы, выкладываясь на 120% и еще чуть-чуть. Опять вверх, шелковый шарф уже натер шею до кровавого мозоля, нещадно ноет спина…

Возле кабины мелькнули жгуты из пороха и стали, и эфир огласил радостный крик ведомого

— Я попал! Он сбит! Он сбит!..
— Осталось 5, когда же это закончится? — подумал я.
— Внимание! Приказываю выйти из боя! Возвращаемся! Андрюха, уводи звено!
— Я с тобой, командир!
— Уходи! Это приказ!
— Я не уйду!
— Десятый, слушай приказ! Прикрыть пару Боброва до базы! Выполнять!
— Есть! Но как ты?
— Командир, я Одиннадцатый, мы теперь сами доберемся!
— Разговорчики! Выполнять приказ!
— Есть!

Качнув напоследок в приветствии крыльями, мой ведомый резко взмыл вверх и вправо, перевернулся в воздухе и красиво нырнув к земле растворился на фоне небольшого леска.

«Осталось пятеро… Сколько же у немца топлива осталось?» — я пытался вычислить примерное время их подлета, чтобы определить, когда же они уйдут… Выходило, что запас минут на 10-15… «Эх продержаться бы, чтобы за моими не кинулись».

Снова начались безумные танцы со смертью. Меня пытаются зажать в клещи, чтобы не дать возможность выскользнуть. Все ближе и ближе проносятся проносятся смертельные сполохи. Вот уже они проскочили возле кабины, вот первая дрожь попадания… Як выл и стонал от перегрузок закладывая опасные виражи..

«Потерпи братец, потерпи… Петрович залатает, будешь как новенький, даже еще лучше…».

Вот на очередном невероятном кульбите мимо проносится худое тело Мессера и мой Як словно вспомнив, что он не подсадная утка, а грозный воин, с остервенелой радостью всаживает, в распластанный перед собой силуэт, гость огненного гороха. Под напором которого на глазах лопается чужая, опоясанная крестами сталь, превращая сильного и грозного соперника в груду никому ненужного железа с безжизненным телом внутри.

…Тупая боль пронзает мое тело и кроваво-черная пелена застилает глаза…

«Неужели так быстро?…» — ускользающее сознание пытается понять и осмыслить произошедшее, — «Неужели это все?…»

… Наступает ночь.

III

Если будет полет этот прожит
Нас с тобою не спишут в запас
Кто сказал, что машина не может
И не хочет работать на нас…
В.Высоцкий

«Кто это так орет?… Кто это воет?… Да заткните ему глотку…» — мысли ворочаются как тяжелые мельничные жернова, — «И почему так темно?… Где я?…».

Попытка пошевелиться возвращает боль, а вместе с ней и сознание.

«Сбит.. Ранен… Что с самолетом?» — лихорадочно начинаю соображать.

С трудом разлепил спекшиеся веки и огляделся… Фонарь расколот, на лобовом стекле гарь и масло, приборная панель разбита.

«Да кто же так воет?…» — и вдруг до меня доходит весь ужас положения: мы с Яком несемся к земле с устрашающей скоростью. Врывающийся в щели разбитого колпака ветер завывает надсадным воем, заглушая рев перепуганного и смертельно раненного мотора.

«А ведь это ты меня разбудил, дружище! Век не забуду!…»

Потихоньку начинаю работать педалями пытаясь раскачать идущий в своем последнем, почти отвесном пике самолет.

«Ну давай, давай родной! Ну же…».

Як очнулся, почувствовав знакомые руки, и начал в такт движениям увеличивать амплитуду… Вот он качнулся еще сильнее, вот ушел с отвесной траектории.

«Давай милый, давай!».

Осторожно выбираю штурвал на себя. И слышу как стонут крепления крыльев. Как дрожат все фибры его железной души.

«Еще чуть-чуть, еще немного…»

Мы начинаем заваливаться на бок. Пробую выровнять машину, но сил не хватает…

«Помогай!» — ору на Яка…

Самолет слушается… Мы еще пикируем, но уже не так быстро… Дотягиваюсь до клапана бензонасоса и перекрываю подачу топлива..

«Так, теперь выровняться…»

Опять борьба со штурвалом, высотой и болью… Стремительно приближается земля…

«Яша, Яшенька!» — умоляю я своего боевого товарища — «Давай, мы сможем это сделать»… Мне уже все равно, рву штурвал на себя и на мгновение теряю сознание.. «Все!…» — мелькает ошалелая мысль…

Но мой Як думал по другому, буквально срезав винтом макушки колосьев, он выскочил из смертельный объятий. Мы продолжаем нестись над самой землей, но Як уже почти не слушается штурвала. Тот безвольно болтается… Быстро оцениваю ситуацию.

«Высота метров 6, может получится?»

Дожидаюсь когда упадет скорость. Выпускаю щитки и шасси. Вот загорелась зеленая лампочка…

«Почему одна? Почему одна? Нет.. вот и вторая!»

Скорость быстро падает… …Жесткий удар опять отправляет меня в небытие… Я уже не чувствую как мы катимся по полю, оставляя прорезанный землей и гарью след по созревшей ниве. Не чувствую, я как подпрыгнув на кочке, в последнем желании замедлить свой бег, мой Як зарывается носом в землю, оставив торчать помятые уши лопастей, сиротливо глядящих в небо. Не чувствую, как несколько сильный рук расстегивают замки ремней и вытаскивают меня из кабины, как укладывают на носилки и осторожно, но споро несут к подъехавшему «Виллису». Я этого уже не чувствую.

Только одна мысль тихонько бьется в голове: — Мы сели! Слышишь, друг! Мы сели!

=YeS=Hornet. 12-14 октября 2004 г.