БОЙ В ПЕТЕРГОФЕ
ЧАСТЬ 11

— Ну, с богом! — закрепляя подбородочную дугу своей есаульской фуражки, Коноваленко сильно пришпорил своего вороного.
— Шеренгой, стройсь! — зычным командным голосом крикнула, Бастет, сжимая наган в красивых женских пролетарских руках, — Приготовится к кавалерийской атаке противника!
Васяка, Петрович и Виктор Иваныч схватили свои длинные пехотные винтовки. Крестьянин пристегнул к своей «Мосинке» штык, который, взамен своего сломанного, снял с повреждённой винтовки подпоручика.
СехметРа, сжимая гарду шашки обеими руками, первой шагнула в темноту на встречу, несущейся галопом с пикой наперевес, опасности….
— Шеренга, контркавалерийским построением, становииись! — Вероника указала стволом нагана направление стрельбы для бойцов.
Васяка, Петрович и Виктор Иваныч заученными движениями выдвинули вперёд оружие, выставили правую ногу и сделали упор прикладами винтовок на бедро выдвинутой ноги. Винтовки большевики развернули штыками вверх под углом 45 градусов, левой рукой охватив их за цевьё, а правую ладонь положив на шейку приклада.
Рабочий, продрав глаза от остатков сна, схватил пулемёт и ориентируясь на блеск клинка красного комиссара, шагнул из окопа на встречу плохо просматриваемого летящего на него всадника.
Леночка, что ранее выпрыгнула из своего окопа, увидела более заметного в темноте коня буланой масти, с несущемся на неё казаком, в руке которого блеснуло остриё казачьей пики.
— Мамочки! — медсестричка с широко раскрытыми от ужаса глазами, со всей своей силы бросилась обратно в спасительную темноту своего окопа.
— Так ( с)… — рассуждал несущийся на своём вороном коне, и сжимающий свою острую пику есаул Коноваленко, — На ряд штыков бросаться бесполезно, там подготовились, а вот красного комиссара то я в атаке на пику свою казачью насажу! Ну а потом этого клоуна в подштанниках с пулемётом таки шашкой потом срублю!
Рабочий вскинул пулемёт и дал очередь в сторону приближающегося силуэта всадника с пикой. «Льюис» сделав несколько выстрелов, которые прошли очень близко ко всаднику, заглох. Рабочий, отсоединив диск пулемёта с унынием вспомнил о том, что после огневого контакта с белыми у побережья залива, он таки забыл его заменить на новый, снаряжённый…. Диск «Льюиса» оказался пуст… Лезть обратно в окоп и искать полный патронов, времени уже не было, поэтому рабочий, обхватив пулемёт за кожух обеими руками, приготовился им действовать как дубиной, отражая атаку всадника.
СехметРа, увидев блеснувшие остриё нацеленной на неё казачьей пики, одним профессиональным движением, с разворотом и перешагиванием назад, ловко срубила древко пики у острия смертельного для неё наконечника, и одновременно, продолжая закручиваться в развороте своего тела, нанесла скользящий удар шашкой по кожаному сапогу есаула. Крепкий, добротно сшитый сапог, защитил от смертельного ранения ногу казака, но его голенище мгновенно пришло в негодность от острого клинка шашки комиссара.
Коноваленко удивился такой прыти красного комиссара и, отбросив в сторону обрубок ненужной теперь ему пики, есаул обнажил свой клинок. Развернув коня он снова ринулся в атаку на СехметРу.
— Ааааа! — с левой его стороны, орудуя импровизированной дубиной из воронёной стали, подбежал рабочий, намереваясь ударить пулемётом есаула.
— Вжииик! — есаул одним точным взмахом шашки выбил из рук Митьки пулемёт, оставив на его кожухе заметную вмятину от клинка своей шашки.
Татьяна, быстро сделав пару шагов по направлению ко всаднику, одним ловким движением нанесла мощный режущий удар шашкой по есаулу. И держаться бы бедному казаку, падая с коня за разрубленную на двое печень, если бы не защитил его надёжнейший ремень казачьего карабина, висевшего у Коноваленко за спиной. Клинок комиссара, потратив всю свою энергию на перерезание такой возникшей преграды, как винтовочный ремень, лишь чуть чуть распорол рубаху лихого казака, оставив царапину на рёбрах есаула. Соскользнувший со спины карабин казака, упал на землю под ноги вороного. Рабочий, обнажив кавказскую саблю, до этой самой поры болтавшуюся у него без дела на поясе, так же решительно кинулся к есаулу….Поскольку владеть клинковым оружием Митька решительно не умел и делал саблей совершенно бездарнейшие удары, есаул легко их парировал и уже более грамотно и серьёзно отвечал на эти бестолковые выпады рабочего, в то же время, отвечая на удары клинка, профессионально наносимого красным комиссаром. СехметРа улыбалась, атакуя есаула. В клинковом бою она была как раз в своей стихии, как рыба в воде. Звук ударов металла и «пение» рассекающей воздух острой стали, для неё были наслаждающей слух музыкой, но вместе с тем она и переживала за бестолково бегающего рабочего, которого подготовленный есаул мог срубить парой-тройкой ударов. Неумение Митьки работать саблей её изрядно удручало, потому она и не допускала своими атаками возможность атаковать есаулу рабочего. Коноваленко был грамотным фехтовальщиком, недаром у него на ножнах шашки красовался серебряный знак царского формата: » За фехтовальный бой» , которым он был награждён своим командованием, за умелую работу клинком в боевой рубке. Но есаул уже понял, что оказался в очень сложной ситуации и если от рабочего с его бездарной техникой владения клинком можно было отмахнуться как от назойливой мухи, то красный комиссар оказался очень серьёзным противником, а биться сразу на две стороны было ой каким нелёгким занятием! Инициатива клинкового боя постепенно стала переходить к комиссару…. Рабочий, осознав, что с подготовленным казаком ему тягаться очень опасно и бесперспективно, решил атаковать вороного коня есаула.
— Вот тебе! — что есть силы Митька загнал клинок сабли в круп вороного есаула. Конь дёрнулся, и заржав от внезапной боли, пытался задними копытами лягнуть ненавистного рабочего. Но Митька успел увернуться!
— Вот сволочь в подштанниках! — отбивая очередной удар СехметРы, с негодованием крикнул Коноваленко.
Митька снова подбежал к коню и со всей силы полоснул саблей по рёбрам бедного животного.
— Тваааарь! — орал есаул, пытаясь удержать обезумевшего от боли коня, одновременно намереваясь достать шашкой ненавистного рабочего.
Отскочив от клинка есаула, рабочий опять бросился к вороному Коноваленко и острой как бритва саблей , обрубил под корень хвост бедного животного.
— Ах ты урод! — негодовал есаул, отбиваясь от клинка комиссара….
На левом фланге красных дела обстояли не на много лучше…Сотник, сжимая в руках казачью пику, намеревался на скаку проткнуть её убегающую красную медсестричку, но Леночка успела юркнуть в окоп, как раз в тот самый момент, когда смертельное остриё стали пронеслось мимо её прекрасного тела… Светар остановил буланого над окопом, на дне которого спряталась дрожащая от страха Леночка. Сотник занёс пику для удара, намереваясь «пригвоздить» красную к земле прям в окопе. В этот момент с другой стороны окопа, подбежал проснувшийся подпоручик с гитарой и со словами: «КТО СКАЗАЛ ЧТО ГИТАРА НЕ УДАРНЫЙ ИНСТРУМЕНТ?!» обрушил её …..на голову бедного коня сотника. Такой ночной «музыкальной паузы», бедный буланый Светара ну никак не ожидал. Сотрясая контуженной ударом гитары головой, конь сотника стал на дыбы, пика Светара прошла мимо Леночки и ударилась об лежащую на бруствере неисправную винтовку Игоря, после чего её остриё с треском сломалось.
— Зараза! — извлекая шашку из ножен, сотник пытался развернуть коня в окопе, преследуя уползающего в темноту подпоручика.
Леночка, злобно сверкнув глазами и, обхватив двумя ладонями рукоять «Маузера», взвела его курок. Светар, пытаясь достать клинком извивающегося как уж, на дне окопа Игоря, краем глаза заметил огромный пистолет в руках красной медсестрички:
— Вот блин!…
Два беглых выстрела из немецкого «Маузера» вспороли рубаху на спине, пригнувшегося в последний момент сотника, оставив глубокие царапины на его коже.
— Получай, дядя! — зло кричала Леночка, снова прицеливаясь в лихого казака…..
Внезапная казачья атака белых с треском провалилась…

Продолжение следует……

(с) Дядя Митя