Страсти по охоте

Я планомерно переворачивал валки, а Матвей, с надзирающим взором обходил владения и следил за правильностью выполнения работ. Внезапно он замер, и растопырив лапы, остановился над еще не тронутой дорожкой сена. Осторожно попытался ее перевернуть и снова замер. Уши кота ходили ходуном, а лапы совершали странный танец. «Мыша учуял», – догадался я, и, опершись на грабли, стал наблюдать, что произойдет дальше. Но занять место в зрительном зале, мне было не суждено. Поскакав по сену пару минут, факир решил воспользоваться помощью зала и внимательно посмотрел на меня. Теоретически – это была его битва, но если на меня долго смотреть укоризненно-умоляющим взглядом, то я становлюсь очень даже сговорчивым.

Я осторожно начал переворачивать его край валка, кот прыгнул куда-то под него и взрывая фонтаны сена помчался вдоль. Долетев до конца он подпрыгнул, совершил пару кульбитов в воздухе и замер возле следующего. Пришлось идти к нему и начинать все заново. Но в этот раз все произошло несколько иначе, домчавшись подсенной торпедой до середины валка, Матвей материализовался на поверхности, развернулся в воздухе, и, раскидывая сено лапами, помчался на меня. Мышь выскочила весьма неожиданно и кинулась в соседний валок. Представив, что процедура будет повторится до тех пор, пока мышу сие не надоест, я со всей своей сознательностью прервал мышиные бега методом граблеприкладства.

Матвей несколько раз тронул мыша лапой, и, поняв, что бегать больше не придется – расстроился. Сел рядом с мышом и уставился на меня, вид его при этом был такой сокрушенный, что меня чуть совесть не замучила. Ну, как, «чуть»? Под его пристальным взглядом, я ощущал себя самым мерзким существом на свете, секунд 5. А, может, и все 6. Но поскольку я вообще не способен на себя долго обижаться, то у быстренько себя простил. Сказал несчастному Матвейке – «Прости, милый! Так получилось» и возобновил работы.

Минут через 5 Рыжий Властелин снова прохаживался меж валками, оглядывая их царственным взором. Пока снова не замер, широко растопырив лапы.

– Да, не может быть! – вырвалось у меня, – Слышь, оболтус, ты не мышей бы гонял, а делом занялся.

Оболтус пропустил мою тираду мимо ушей. Ему явно было не до моих сентенций, предстоял новый раунд. Надо сказать, что он пошел по давешнему сценарию. Кот нырял под валок, выпрыгивал на поверхность и гнал мыша в мою сторону, но на это раз я не торопился прерывать охоту, и мышь благополучно перескакивала с «грядки» на «грядку». На третьей или четвертой попытке, проносясь мимо, кот одарил меня взглядом полным презрения. Очевидно, он хотел сказать очень многое, но моей фантазии хватило только на: «и чему вас только учили?».

Стоит ли говорить, что в один прекрасный момент мышь куда-то исчезла? Наверное, не стоит, ибо именно этим все и закончилось. Матвей колесил по всей территории, заглядывал под свежеперевернутые валки, изредка издавая обиженное «мя». А на следующий день он снова увязался за мной и снова я стал свидетелем охоты. Однако после пары «неудачных» попыток, при непростительном моем попустительстве, Матвей вдруг перестал гонять мыша вдоль валка, а просто его поймал. Вот так, запросто. Подошел, услышал и поймал. И ведь, что удумал, принес ко мне и положил у моих ног. Потрогал лапой, чтобы продемонстрировать, что мышь еще жива и вполне играбельна, сел рядом и стал ждать, что я буду делать. Как только я отходил от них, он снова брал мыша, снова нес ко мне и снова показывал, что игра еще не закончена.

– Слышь, Рыжик, спасибо тебе огромное, но не в коня корм. Не буду я ей играть, – я наконец-то определился с выбором.

Зря я это сказал, даже более зря, чем когда прибил мыша первый раз. Одарив меня взглядом полным презрения, Их Рыжество отвернулось, похрустело мышом и распушив хвост удалилось восвояси ни разу не обернувшись. Ни на следующий день, ни когда-либо потом, кот не предлагал мене поохотиться. А любые попытки завести с ним разговор «за охоту» он пресекал тут же, сминал мордочку и делал вид, что его это совершенно не касается.

Наум Приходящий