Вопреки предположению Дегре, что его благоверная и прекраснокудрая Ежения будут сюсюкать над маленьким графом Фе, умиляясь его красоте, обе дамы не были в настроении расточать «муси-пуси» и «утю-тю». Вместо этого они чувствовали огромный интерес и большое расположение к запасам чудесных ликеров графа Фе. А когда к их компании присоединилась Элисса, то намерения трех граций оформились в четкий план, не терпящий даже тени коррекции. Ликеры, ликеры, и ничего, кроме ликеров!

— Так-то, девочки, — мрачно сказала Еления после первых трех…, ну ладно, пяти рюмочек божественного нектара. – Женщина рождена для страданий, это непреложный факт!

— Да ладно тебе, — укоризненно заметила Ежения. – Тебе-то чего не хватает? Муж тебя на руках носит, сыночка обожает, готов за вас двоих хоть в огонь, хоть в воду.

— Ну да, — прекрасная Еления обворожительно фыркнула носиком. – Он-то обожает, носит, готов…, а про его бесчисленную родню ты забыла? С тех пор, как мы с вами занялись продолжением наших славных родов и забросили нашу деятельность по сокращению численности отдельно взятых семей, моя родня начала цвести как вечнозеленый лавр! И ладно бы она делала это где-нибудь подальше от нас с Фе – так нет, она днями и ночами околачивается в нашем дворце, уничтожая съестные припасы и расточая советы по воспитанию маленького графа. Только и слышу – ты плохая мать, ты не умеешь обращаться с ребенком, ах, посмотри, он ушиб ножку, ах, у него глазки с утра затуманенные, ах, у него зубки режутся… Это просто невыносимо! – и с этими словами Еления решительным жестом налила себе очередную порцию бодрящего напитка.

— Кому что, — Элисса тяжело вздохнула. – А я бы не отказалась хотя бы от одной бабушки или любой дальней родственницы преклонного возраста. А она, как назло, блистает своим отсутствием, что делает невозможной передачу ей Иванки хотя бы на часок в день. Конечно, будь моим мужем приличный человек, а не Петрофф, можно было бы препоручить обожаемую дочурку ему. Но Петрофф проводит время в вечных поисках ядов, отравителей и шпилей, а этот гад Боширофф его покрывает. В результате я к вечеру прихожу в полное отчаянье и готова доверить любимое чадо хоть Москалю!

— Ой, тоже мне, нашли из-за чего капризничать! – Ежения, приняв вид римской матроны, смерила обеих подруг надменно-осуждающим взглядом. – У вас всего по одному обожаемому отпрыску, а у нас с Дегре их пять! Вы хоть понимаете, что испытывает женщина, когда на нее, еще не проснувшуюся толком, взгромождаются по утрам пять младенцев…, надо сказать, вполне упитанных! Все в своего отца! Ни малейшего представления о такте и хороших манерах!

— Сама выбирала, — Элисса не преминула подпустить шпильку любимой кузине.

— А ты, можно подумать, выбирала не сама?

— Да все мы выбирали сами, — Еления, не желая разрастания ссоры, долила подругам и себе ликера. – А вот что нам делать с этим – это вопрос.

Дамы, не чокаясь, выпили. Какое уж тут чоканье при таких суровых жизненных обстоятельствах.

— Кстати, девочки, а кто-нибудь в курсе, что это за… Медуза Горгона явилась в Париж? – Еления постаралась задать этот вопрос как можно более небрежным тоном. Таким тоном женщины обычно интересуются, как это их подруге удалось обрести лишние пять килограмм в области талии.

— Ты про эту русскую азиатку Таниту Кирилаву?

Еления с подозрением уставилась на Ежению.

— Да. А ты откуда ее знаешь?

— Да встречались как-то в салоне графини де Домин. И почему это она Медуза? Вполне симпатичная дама, стихи интересные читала – я таких до этого никогда не слышала. Говорит, что это японская поэзия – знаете, красиво, хотя и необычно. Я, конечно, предпочитаю Овидия и Вергилия, а если подумать о сонетах Данте и Петрарки…

— Ох, Ежения, отцепись ты со своими петрарками, гори они в аду, — Еления досадливо постучала пальцами по столу. – И смотри внимательней за своим Дегре – пока ты будешь овидеть и виргилить, эта симпатичная медуза уведет у тебя твоего полицейского! Она , по-моему, так и рыщет по Парижу в поисках мужа.  Я тоже встречала её в некоторых салонах и заметила, что глаза у неё так и вспыхивают, когда она видит перед собой хоть какого подходящего для этой роли мужчину! Она как-то стала строить глазки даже моему Фе…Надо же, какая нахалка! Но пусть только попробует, я ей глазки живо выцарапаю, не будь у меня в роду крестоносцев!

— Ну да, помнится, ты сразу после того, как твой де Домин привёз к тебе молодую жену, тоже собиралась выцарапать глазки этой Мари? – мило улыбнулась Ежения. – Весь Париж тогда гудел от этой вашей с ней дуэли на корсажах…

— Если б я дозналась, кто из слуг разнёс эту сплетню!… – процедила Еления. – Мы ведь в конце концов тогда закончили дело миром, и с тех пор считаемся приятельницами…хотя я всё-таки самую малость недолюбливаю эту сельскую скромницу. Видели бы вы, как она тогда рванула свой корсаж, чтобы показать этот пятый номер! Вот уж скромница!

— Не сомневаюсь, милая Еления, что ты сама своими шпильками довела юную графиню до такого поступка! Никогда не поверю в то, что Мари де Домин при самом своём въезде в столицу рискнула показать себя вот с такой стороны – подала голос Элисса. – Ведь с тех пор никто и никогда не замечал за ней подобного. Она заслужила в обществе приличную репутацию, хотя за ней и увивается хвост поклонников.

Еления, у которой не один год никто не оспаривал титул первой красавицы Парижа, пришла в бешенство.

— Ещё чего – обсуждать в моём доме за моим столом всяких сельских простушек! Какой такой хвост поклонников? Два-три жалких сельских дворянина, которые не умеют вести себя в обществе и потому пристраиваются к Мари де Домин, чтобы в её тени изображать прожжённых ловеласов!

И графиня хотела было пуститься в подробности, но тут Ежения мудро предложила тост за неувядающую красоту хозяйки дома – и назревающий скандал был погашен в зародыше.

Что же касается этой мадам Таниты – подруги решили не спускать с неё глаз. Мутная личность, неведомо откуда взявшаяся, невесть какого роду-племени, неизвестно на что живущая!

— У мужчин есть свои источники информации, а у нас – свои! – гордо заявила в конце симпозиума Ежения.-  И я бы ещё подумала, у кого из нас – ик! – они надёжнее !

— Да! – поддержала её Еления. – Я вам таких источников…этой…как её…иф…ифо…ин-фор-ма-ции  нарою, что вся парижская полиция – ик! Вздрогнет!

— Оу! – уважительно промолвила немногословная англичанка.

Продолжение следует

© Ёжики (Анастас) & Леди Мелисандра