Знаете ли вы, уважаемые читатели, что такое ужасная, леденящая кровь и повергающая в трепет встреча? Вот, скажем, Одиссей встретился во время своих странствий с Циклопом, отрицающим пользу вегетарианского питания. Гомер счел это ужасной встречей потому, что, судя по всему, сам не слишком часто с кем-либо встречался. Или вот, скажем, Зигфрид встретился как-то с драконом, не желавшим понимать, что ванны из его крови нормализуют кислотно-щелочной баланс у реципиентов подобного лечения. Или…

Короче, вы поняли, что перечислять подобные встречи мы можем бесконечно. Но! Все это не подходит под определение «ужасные, леденящие кровь и повергающие в трепет». А вот неожиданное столкновение двух смиренных братьев-монахов с прекрасной Еленией прямо-таки под дверью дворца пана Станислава под это определение идеально подходит!

Брат Хемулиус и брат Мигелиус покидали дом гонористого пана в прекрасном настроении. Хемулиусу удалось заручиться не только духовной, но и вполне материальной поддержкой, поскольку Станислав в пылу своих религиозных чувств обещал пожертвовать братьям немалую толику денег, в том числе и за то, чтобы не утруждать Святую церковь излишней заботой о переходе невесты в католичество, а снизойти до их взаимного желания вступить поскорее в законный брак. Мигелиусу, со своей стороны, удалось убедить Таниту в необходимости личных занятий с ним по основам теологии – а то как же прекрасная белая овечка сможет перейти в католицизм, если она не в зуб ногой толкнуть в догматах истинной веры? В общем, братья были вполне довольны визитом, и тут…

На них буквально налетел зеленоглазый вихрь, пребывающий в состоянии ярости и пылая неутоленной жаждой мщения! Вы понимаете – обиженная брошенная женщина и все такое… Еления с первого взгляда узнала коварного обольстителя, он мог бы переодеться хоть китайским мандарином, хоть вождем африканского племени, а она бы все равно узнала его! Потому, что ее уязвленное сердце безошибочно подсказало бы ей – вот он, тот, кто бросил ее в спальне, лишив ее при этом не только плотских утех, но и великолепного украшения, которое она мысленно уже числила своим!!!

— Вот, значит, как, — Еления плотоядно улыбнулась при взгляде на братьев-монахов, точно представляя их поданными на блюде в окружении экзотических фруктов и изысканных соусов. – Не Вас ли я имею счастье видеть перед собой, дон Хемуль? И не вижу ли я так же рядом с вами достопочтенного дона Мигеля, имеющего обыкновение врываться в покои незнакомых ему дам с некими важными сообщениями?

Дорогие читатели, состояли ли вы когда-нибудь в ордене иезуитов и проходили ли необходимую для иезуитов духовную и научную подготовку? Не отвечайте, мы и так знаем, что нет, не состояли. А значит, вам небезынтересно будет узнать, что подготовка эта была всесторонней и комплексной, и благодаря ей иезуит должен был быть готов выдержать любые удары судьбы! Но…

— Э-э-э…, — протянул деморализованный ужасной встречей брат Хемулиус.

— Э-э-э…, — эхом отозвался брат Мигелиус.

— Очень информативно, — Еления растянула прелестный ротик в улыбку, при виде которой задрожал бы самый закаленный парижский палач.

— Дочь моя, — эканье позволило брату Хемулиусу взять себя в руки и собраться с силами. – Полагаю, ты ошиблась, мы незнакомы. Но, даже если бы мы и встречались , не пристало бы тебе преграждать путь смиренным слугам Христовым, ведь строгий устав нашего ордена…

— Ваша дочь? – язвительно прервала смиренного монаха прекрасная Еления. – О нет, дон Хемуль, Вашей дочерью я никогда не была, я чуть было не стала для вас кое-кем другим…, кстати, руководителям вашего ордена наверняка будет очень интересно узнать, кем конкретно. Да и не менее интересной для них будет информация, где вы с доном Мигелем укрылись после бегства с международного конгресса отравителей, и чем конкретно вы занимались на этом конгрессе (эту информацию – полную, красочную, с тончайшими нюансами – Еления, конечно же, обрела благодаря двум своим верным подругам, Ежении и Элиссе). – И я не вижу ровным счетом никаких препятствий для того, чтобы обогатить руководство вашего ордена этими познаниями! Если, конечно, вы, двое авантюристов и псов смердящих, на самом деле сумели стать монахами какого-то зачуханного ордена, а не притворяетесь, как вам свойственно!…

— Сестра моя – льстиво обратился к графине брат Мигелиус. Он скорректировал ошибку своего брата по ордену и сменил обращение. – Дорогая сестра! Верно, ты находишься в большом и неподобающем такой красивой даме заблуждении! Мы оба – кроткие и смиренные братья славного и знаменитого ордена Иисусова, и являемся ими давным-давно.

— Конечно-конечно – заторопился брат Мигелиус, увидев, как прелестная графиня открыла прелестный ротик, чтобы изрыгнуть отнюдь не свойственные графиням слова. – Мы, как давшие обет послушания, по делам ордена бываем во многих местах и даже одеваемся в мирские одежды… Немудрено нас и спутать с кем-либо, отдалённо похожим на нас.

Брат Мигелиус потихоньку приблизился к графине, временно впавшей в состояние ступора от такой непревзойдённой наглости этих братцев, и пользуясь паузой, крепко взял графиню за ручку, то ли собираясь её (ручку) поцеловать, что вообще-то было бы серьёзным нарушением монашеских обетов, то ли просто на всякий случай, предвидя со стороны сей заблудшей овечки не только моральные, но и физические оскорбления.

— Да! – подключился к операции по нейтрализации противника и брат Хемулиус. – Мы с братом такие обычные, такие простые, что многие путают нас с кем-то из своих знакомых. Такое с нами случалось, и не раз. Но каждый раз оказывалось, что это просто ошибка.

— Ошибочка! – сладко запел брат Мигелиус. – С кем не случается! Уверяем тебя, драгоценная сестра, ты нас с кем-то спутала.

Похоже, оба иезуита, не сговариваясь, решили стойко держаться версии «Обознатушки — перепрятушки», ведь признайся сейчас они, что они и есть они самые…о, сколько было бы у них неприятностей и ненужных осложнений! Монашеская одежда, да ещё с капюшоном, вкупе с сурово-постным выражением лица – это было прекрасной маскировкой. Тем более усы и бородки были давно сбриты…

Брат Хемулиус тоже подобрался к озадаченной графине с другой стороны – и тоже взял её за другую ручку, но уже нежнее, чем его брат во Христе.

— Милое дитя, – в его глубоком баритоне появились бархатные нотки – не надо так удивляться. В этой жизни случаются и гораздо более странные вещи, уж мы-то знаем. К примеру, у меня есть родной брат…

— Близнец! – удачно вступил вторым голосом брат Мигелиус.

— Вот именно – подтвердил брат Хемулиус. – Так представь, дорогая сестра, сколько забавных происшествий происходило из-за этого с нами… Пока я не отрёкся от мирской жизни во славу Иисусову! – и Хемулиус возвёл очи к небу.

— Его брат – доверительно сказал брат Мигелиус, наклонившись к самому ушку очаровательной графини и тоже добавляя в свой голос…но не бархату, а шёлку… — Его брат – вовсе не монах…ну ты понимаешь, сестра? И что может поделать бедный мой брат, если иной раз некоторые обманутые сходством дамы путают его с его братом? Мы можем только молиться за заблудшего дона Хемуля! Ибо все мы грешники!…И надо быть милосердным!

— Надо! – подтвердил и брат Хемулиус, гладя ручку Елении и заглядывая ей в очи чёрными глазами, которые она так долго не могла забыть! Графиня поклялась бы, что это были глаза подлого предателя дона Хемуля…но всё же сомнение уже вгрызлось в её сердце. Да и бархатный голос монаха завораживал её и сметал все подозрения…

— А у Вас, брат, тоже есть брат? – из последних сил сопротивлялась наваждению графиня, обращаясь к Мигелиусу.

— А как же! – радостно подтвердил тот. – Только двоюродный. Но тоже похож! И даже зовут так же!

— Одно лицо! – прошептал на ушко графине коварный брат Хемулиус. – Ты, сестра, не поверишь своим глазам, пока не увидишь их рядом! Даже матери путали их в детстве. Что уж говорить о нас с братом!… У нас, кстати, с ним тоже похожие имена…

Оболваненная Еления, запутавшись в количестве братьев, росшем прямо на глазах, только внимательно посмотрела на брата Мигелиуса – а тот скорчил такую невинно-постную рожу, простите, лицо, что хоть святых вон выноси!

— Послушай, сестра – обратился к графине брат Хемулиус, мигнув брату Мигелиусу, чтобы тот отпустил ручку графини. – Мы с братом недавно приехали в Париж прямо из Рима. Мы привезли с собой множество святых предметов. Не хочешь ли ты посмотреть их, а может, и приобрести для себя и своей семьи? Мы бы сделали тебе скидочку… Да и исповедовать тебя не мешало бы. Давно ли ты была у исповеди? Не хочешь ли ты сбросить груз грехов, которые, как известно, сильно обременяют человека и не дают ему спокойно спать! От этого происходят с ним и разные неприятности и даже беды. И взгляд его становится мутным, видит человек то, чего и на свете-то нет, или путает чёрное с белым. – И брат Хемулиус тяжко вздохнул.

Графиня смутилась. Этот монах угадал! Она действительно давно не исповедовалась. И сон у неё в последнее время стал неважным. И вот – глядите – спутала одного человека с другим.

— Ах, святой отец – отвечала она. – Вы правы.

— Так пойдём с нами, сестра! – предложил святой отец. – Мы быстренько порешаем все твои проблемы, и ты выйдешь из нашего скромного жилища совершенно обновлённой и окрылённой, слава святому Игнатию!

Продолжение следует

© Ёжики (Анастас) & Леди Мелисандра