С того вечера прошло несколько дней. Павел уехал в командировку – сказал, недели на две. Татьяна через неделю заскучала, тем более и погода была неприятная, ненастная, ветреная. И ей вдруг очень захотелось сесть в то самое её любимое кресло в «фонаре» Пашиной квартиры, взять какую-нибудь книгу из его библиотеки, накинуть плед – и читать под светом уютного оранжевого торшера, не спеша прихлёбывая чай из высокого бокала с изображением роскошного павлина… Она посомневалась немного, позвонила Паше, спросила разрешения, которое немедленно получила.

— Езжай, конечно – отвечал он ей – и переночуй, чтобы не мотаться поздно по городу. Мне приятно будет, если у меня там кто-то живой появится. Смотри только, не приводи мужиков! – и он фыркнул.

— Ну…я постараюсь – засмеялась в ответ Татьяна и, пока ещё не стемнело, отправилась по знакомому адресу.

Войдя в квартиру, Татьяна разделась, пошла на кухню, включила чайник, достала из буфета так любимую ею пастилу. Заварила чай, налила его в тот бокал с павлином, отнесла бокал и тарелку с пастилой на маленький столик в «фонаре». Включила там торшер. Подошла к шкафу с книгами, а потом вдруг вернулась в прихожую и остановилась перед стеллажом с кувшином. Взяла кувшин и отнесла на столик. Села в кресло, отхлебнула чай, откусила пастилку и взяла кувшин в руки. Медленно поворачивая, внимательно оглядела его. Кувшин почему-то притягивал, ей даже не хотелось идти за книжкой, как она собиралась. Ладно, она ещё немного позанимается с этим кувшином, а книжку начнёт читать попозже. Может, даже найдёт что-то в том разделе, где стояла литература по Востоку – Паша показал ей эти полки. Вдруг там будет что-то про такие вот кувшины. Хотя Татьяна и сомневалась – ну ведь если бы этот кувшин был каким-то уникальным, то вряд ли стоял бы у академика в прихожей, место тогда ему было бы или в музее, или на крайний случай в Институте Востока. Значит, ничего особенного в нём нет. Для неё он необычный, а на каком-нибудь восточном базаре таких кувшинов наверняка можно найти с десяток.

Повертев кувшин в руках, Татьяна решила немного почистить его. Понятно, что он будет ненамного нарядней, но всё-таки краски станут ярче, да и сам кувшин – интересней. Найдя на кухне тряпочку, она для начала протёрла кувшин, а потом промыла под тёплой водой. Не стала применять никаких современных чистящих средств – всё же вещь старая, не стоит так кардинально её обновлять. Просто сейчас хорошенько протрёт суконкой уже вымытый кувшин и вернёт его на место.

Ей приятно было не спеша заниматься чисткой кувшина – и она начала с ним разговаривать.

— Вот – сказала ему Татьяна. – Ты, небось, лет сто под водой не был. Привезли тебя в чужую страну, вытерли тряпочкой – и засунули на полку. И никому-то особо ты не был интересен. Обидно, правда? Ведь какая-никакая история у тебя есть. Ещё академик что-то про тебя знал – а сейчас никто и ничего сказать не может… Кувшин – и всё. А на тебе вон даже надпись какая-то есть. Не на всяком кувшине что-то пишут – а на тебе написали. Интересно – что?

И Татьяна осторожно стала протирать вьющуюся по горлышку арабскую вязь.

Та вдруг стала гораздо виднее, словно вспыхнула золотым сиянием. Татьяна испуганно отставила кувшин на стол. Что это? Ей показалось, что ли? Но нет, надпись сияла всё ярче – и вдруг из горлышка послышалось тихое шипение. Татьяна села на стул и, как заворожённая, уставилась на кувшин. Он на мгновение весь вспыхнул – и погас. Стал совсем таким, как раньше. Ничего себе – восточные сказки!

Татьяна вздохнула. Чудеса в решете… Надо будет потом спросить у Марьи Романовны – вдруг та что-то знает, ведь много лет в этом доме бывает. Может, даже этот кувшин когда-то чистила – и тоже кое-что увидела.

А пока она тихонько отнесёт кувшин на место. Хватит ей непонятными опытами заниматься. Действительно, Восток – дело тонкое.

Татьяна отнесла кувшин в прихожую, тихо поставила его рядом с Афиной.

— Ну а ты что мне скажешь, богиня мудрости? Что сейчас было? – спросила она у Афины. Но та, отвернувшись, молчала, словно прислушиваясь к своей спутнице-сове.

— Ну вот – вздохнула Татьяна, возвращаясь в зал. – Никто тут ничего мне объяснять не хочет.

И застыла на месте. Во втором кресле, что стояло напротив её собственного, сидела какая-то женщина, закутанная в тёмную накидку с золотыми искрами.

Таак… С чего это у неё начались глюки? В чае что-то было? Так она отхлебнула всего глоток. И вкус у чая был совсем обычный. Может, у этой гостьи был ключ от квартиры и пока Татьяна на кухне отмывала кувшин, та тихо вошла и присела здесь? Другого объяснения пока не было.

Татьяна вздохнула, мысленно прикрикнула на себя «Соберись, тряпка!»- обычно это ей помогало – и решительно подошла к «фонарю». Женщина встала, повернулась к Татьяне, сбросила свою накидку и вдруг, сложив руки перед собой, поклонилась.

— Здравствуй, моя госпожа – мелодично проговорила она. – Что хочешь пожелать?

— Чего? – глупо переспросила Татьяна, чувствуя, как ноги перестают её держать.

Потому что женщина, по-прежнему стоявшая перед ней в поклоне, была одета, как одна из героинь турецкого сериала «Великолепный век», который Татьяна смотрела не столько из-за сентиментального и изобиловавшего нестыковками и историческими ляпами сюжета, сколько из-за чудесных интерьеров, великолепных нарядов и красивых артистов, изображавших османских правителей. Но одно дело кино – а другое эта хоть и красивая, но совсем не дворцовая комната, где незнакомка как раз смотрелась бы очень к месту. А здесь…Единственное вменяемое объяснение такого наряда в нашем мире – вдумчивое и серьёзное занятие восточными танцами – вроде бы они сейчас носят название « бэльданс», то есть «прекрасный танец».

— Ты бы присела, госпожа моя – нежно и, как показалось Татьяне, с ноткой веселья, посоветовала ей восточная красавица.

Татьяна молча кивнула и плюхнулась в своё кресло.

Танцовщица тут же присела на краешек кресла напротив – Татьяне показалось, что она просто перепорхнула туда, не оскорбляя землю лёгкими шагами. Ого! Да у неё уже прорезался цветистый восточный стиль изложения!…

— Выпила бы ты чаю, госпожа моя – опять посоветовала ей красотка, подвигая к ней бокал с павлином.

Татьяна опять кивнула и жадно отхлебнула остывший чай.

-Ээээ… а Вы кто вообще? – наконец спросила она у незнакомки. – И откуда здесь появились?

— Это долгая история, моя госпожа – отвечала ей красавица, скромно опустив глаза. – Но я, конечно, постараюсь тебе всё объяснить. Не бойся меня, прошу! Я джиния – и она снова поклонилась.

— Кто?! – переспросила Татьяна.

— Джиния – повторила незнакомка. – Ты, наверное, слышала про могущественных джиннов?

— Да – отвечала Татьяна, вспомнившая про Аладдина и его лампу. – Джинны – это…ну…демоны что ли такие…восточные…

— О нет! — возмутилась незнакомка. – Мы вовсе не демоны! Демоны – это другое. Мы светлые духи!… Ну в общем светлые…Бывают и у нас всякие истории, но это всё только исключения. А мы – светлые духи!

— Ага! – сказала Татьяна, как будто теперь ей всё стало совершенно ясно.

— Вот! – обрадовалась незнакомка. – Хорошо, что ты уже знаешь, моя госпожа, о моей природе. Я ведь тоже из великого и славного рода джиннов. Но только я – джиния. То есть джинн женского рода.

— Ну да – кивнула Татьяна. – Джиния.

— Много-много лет назад один злой колдун…могущественный, как настоящий демон, загнал меня в этот кувшин, чтобы он вместе с ним провалился в самые глубины адского пламени! – джиния грозно нахмурила брови и Татьяне показалось, что с пальцев у той начали слетать маленькие красноватые искорки.

— Ну да ладно – вздохнула джиния. – Всё хорошо, что хорошо кончается. Слава всем пресветлым силам – ты, госпожа, освободила меня из плена, и теперь я буду тебе служить с радостью и усердием, пока ты сама не решишь отпустить меня на свободу.

— Как это? – озадачилась Татьяна. – Когда это я освободила тебя? Что-то не припомню…

_ Ну как же, госпожа, вот только что и освободила. Когда чистила кувшин и разговаривала с ним. Как долго я этого ждала! Уж и отчаялась совсем, ибо в этой чужой варварской стране никто не понимал, что надо сделать, чтобы освободить меня, да и вообще никто о нас, великих джиннах, не слыхивал… Как же мне было обидно знать, что спасение ходит рядом, но всё-таки невозможно!…

— А как же академик? Тот, кто привёз кувшин сюда? – спросила Татьяна. – Неужто ни разу не было случая, чтобы он, такой знаток Востока, не сумел тебя освободить?

— Да, госпожа, мой бывший господин вполне мог это сделать – вздохнула джиния. – Он даже и с моим кувшином разговаривал несколько раз. Да только вот беда – ни разу его не почистил. И к тому же он в джиннов не верил, что для такого человека уж совсем странно! А вот ты, драгоценная жемчужина своего славного рода, ничего толком не зная, всё сделала быстро и правильно – и поговорила со мной, и кувшин потёрла. Вот я и вышла на свободу! – и джиния грациозно поклонилась. _ И теперь, как я тебе и сказала, я буду твоей служанкой до тех пор, пока ты сама не захочешь отпустить меня.

— Послушай, джиния, как тебя зовут? – спросила Татьяна.

— Моё имя сложное и тебе будет трудно его полностью произносить. Зови меня Танзиля, что на вашем языке значит «посланная свыше». Есть у меня ещё имена – например, Султания – то есть «дочь султана».    Я действительно дочь одного из правителей джинов – ифритов, повелителей огненной стихии. Ибо у нас существует несколько великих родов – повелителей воды, например … Прости, моя госпожа, я отвлекаю тебя, ты наверное, хотела что-то у меня спросить. Слушаю и повинуюсь!

-Да, Танзиля. С твоим появлением мне всё более-менее ясно…хотя если кому рассказать… Ну да ладно! Я вот что хотела спросить: можно тебя отпустить на свободу прямо сейчас? Ну зачем мне служанка-джиния? Ты столько лет мучилась в этом кувшине, не успела освободиться – и нате вам, пожалуйте служить!  Это как-то несправедливо.

— Не спеши, моя госпожа! Даже если бы ты прямо сейчас подарила мне полную свободу, не к моей чести было бы не отплатить тебе за эту великую услугу. Ни один благородный джинн не сделает этого! Поэтому я в любом случае буду тебе служить хотя бы небольшой срок – к примеру, год. Я ведь не из рода коварных и неблагодарных демонов! Что такое этот ваш человеческий год? Минута, не более, с точки зрения духов. К тому же после многолетнего заключения в этом кувшину я теперь и так свободна – существую в огромном прекрасном мире, о котором я так долго тосковала. Просто я некоторое время побуду рядом с тобой. Разве плохо иметь такую служанку, как я? Это удавалось немногим смертным, поверь. Не отказывайся от моих услуг, я многое могу сделать для тебя. И если уж ты так добра, что хочешь немедленно отпустить меня, то прошу – дай мне немного времени, чтобы навестить свою семью. Они давно оплакали меня – и вот теперь нам предстоит радостная встреча!

— Ну что ж, Танзиля, я, конечно, отпущу тебя к твоей семье. Недели тебе хватит? А потом, когда ты вернёшься, а я ещё раз всё обдумаю, мы окончательно решим, что делать.

— Благодарю тебя, моя благородная госпожа! Скажи мне, о светоч всех женщин, как твоё главное имя?

— Полное? У нас ведь только одно имя. Татьяна, а коротко – Таня.

— Тания? Как чудесно! Смотри – у нас с тобой похожие имена. Это не просто так. Это знак, что наша встреча не случайна!

— А теперь запомни: стоит тебе только позвать меня по имени, сказав: «Танзиля, явись, светлое пламя!» — и я тут же буду рядом. Можно позвать меня даже мысленно – я всё равно услышу. А теперь прощай, я вернусь к тебе ровно через неделю, в этот самый час!

Танзиля Султания подняла с пола свою накидку, снова закуталась в неё, её фигурка вспыхнула золотистым огнём —  и она пропала.

А Татьяна, порывшись в библиотеке академика, нашла монографию о мифологии Ближнего Востока, прочитала о духах, половину не поняла… Решила перенести всё на завтра – день был выходной, она может остаться в квартире Павла, а может вернуться домой – и у неё будет время, чтобы спокойно всё обдумать и принять решение – нужно ли ей, обычной женщине, общение с джинией – дочерью повелителя ифритов, пусть и светлым, но всё же духом…

(продолжение следует)

© Леди Мелисандра