Ингибиторы за грехи отцов, или дело о юных дарованиях (глава 20)


«Ну что вы все про Дегре и его бесчисленное и постоянно увеличивающее семейство, — наверняка скажете вы, наши придирчивые и недовольные читатели. – А как поживают Танита и Эскендер-хан? Вряд ли Танита будет прыгать вокруг Ежении и радостно щебетать насчет скорого появления на свет маленькой Франсуазы – это как-то не в характере Таниты. И вряд ли Эскендер-хан будет напиваться со счастливым будущем отцом все той же Франсуазы: совместное путешествие по городам и весям в обществе женского курятника, конечно, сблизило двух мужчин, но не настолько. Да и вообще Эскендер-хан явно предпочитает держать людей на расстоянии, если, конечно, они не являются существами женского пола».

Вы правы во всех ваших предположениях, дорогие читатели. Танита весьма сдержанно поздравила будущих счастливых родителей, и ограничилась этим. Прекрасную дочь самурая терзала…, мы бы сказали – зависть, но это не совсем так. Скорее, грусть и разочарование – прежде всего, в самой себе. За прошедшие с момента зачатия Катерины 15 лет у ног Таниты кто только не перебывал – в том числе, и венценосные особы. Не пересчитаешь, сколько мужчин клялись ей в вечной любви, обещая золотые горы и райские кущи. Но Танита оставалось глухой ко всем мольбам и заклинаниям, потому что…, потому что…

— Потому, что ты любишь Эскендер-хана, — сказала ей пани София-Хотууна, с которой Танита весьма сблизилась – как говорится, рыбак рыбака увидел издалека. – И всегда любила только его. Не нужно даже иметь десять поколений шаманов в качестве предков, чтобы с первого же взгляда понять это. Вы предназначены друг другу самой судьбой!

— Да, — сокрушенно вздохнула Танита. – И это самое загадочная вещь в моей жизни – чувство к нему. 15 лет назад он дважды отверг меня…, конечно, он не знал в тот момент, что я беременна от него, да я и сама еще это не знала. И вот я уже почти успокоилась и примирилась с этим, как вдруг он появился вновь, и из-за него бежала из дома моя единственная отрада, моя Катерина. Скажи мне, Хотууна, — в отличии от Ежении Танита не считала имя новообретенной подруги непроизносимым. – Что мне делать, если даже после этого я не могу разлюбить его?

Хотууна немного помолчала, после чего подняла на Таниту колдовские темные глаза.

— Твоя дочь скоро вернется живая и невредимая, и будет счастлива в браке, — сказала она. – Твой путь сплетается с путем Эскендер-хана, так что совершенно неважно, что ты будешь делать, боги все равно предначертали его тебе, а тебя – ему. Более того – ты подаришь Эскендер-хану то, что он потерял.

— Ну да, — кивнула Танита. – Он и не знает, что мне накануне отъезда из Парижа удалось проникнуть в лечебницу для бедных и найти там рецепт чудодейственного средства…, ну, как чудодейственного? Как обычно – в малых пропорциях это лекарство, в больших – смертельный яд. Эти странные люди, европейцы, даже предположить не могли, что рецепт зашифрован в изящном стихе, написанном китайскими иероглифами на лучшей китайской бумаге. Они, конечно же, решили, что это просто украшение, и оставили его висеть на одной из стен лечебницы для услады глаз. Так вот, Эскендер-хан 15 лет назад прибыл в Париж как раз в поисках его, и он до сих пор думает, что при нашей последней встрече я сожгла при нём этот самый рецепт. Но то, что я сожгла – лишь слабое подобие истинного сокровища, которое теперь при мне.

— Европейцы – темные отсталые люди, — понимающе кивнула Хотууна. – Что ты хочешь от них, дорогая Танита? Но вообще-то я говорила вовсе не про рецепт…

— Ах, оставь, дорогая сестра, не желаю больше слышать про этого предателя, пусть даже судьба сто раз предназначила его мне! А я не желаю – и всё тут! Видите ли, он всё время что-то теряет – то меня, то дочь, то рецепт … А я должна ему всё это возмещать и компенсировать! И ведь хотя бы раз как следует попросил прощения за своё давнее предательство! Нет же, мы не такие, мы гордые потомки Чингис-хана и никогда не склонимся и не станем извиняться, даже если мы десять тысяч раз виноваты! Всё! Закрыли эту тему! Меня тоже не на помойке нашли! Мой род такой же древний и не менее славный! Вот мы ещё посмотрим…

Пани София усмехнулась, но ничего не сказала. Даже у самых умных и искусных во многих науках женщин бывают такие камешки на их пути, о которые они всё время спотыкаются, хотя другие камни и даже скалы легко отшвыривают. Ничего, это до поры до времени. Веления судьбы ещё никто и никогда не сумел обойти. Что тебе предначертано – то и сбудется, хочешь ли ты этого или наоборот – изо всех сил сопротивляешься.

— Хорошо, хорошо! – кивнула она Таните. – Вот только скажу ещё одно: не забудь сама попросить прощения за свою столь же давнюю вину, когда настанет тот час, в который все сомнения развеются и все узлы развяжутся.

Танита фыркнула, пожала плечами – но не стала возражать. Она-то считала, что за свою вину сама себя и наказала, да так сильно, что можно про неё забыть навсегда. Поэтому не стоит извиняться ни за что перед кем-то другим.

Пока гости из Европы ждали прибытия хозяина дома с их детками, каждый проводил время как мог и как умел.

Граф и графиня де Гре полюбили уединенные прогулки, где чувствовали себя юными влюблёнными. Трое из их пятерых сыновей наперебой ухаживали за тремя сестричками Туган-Барановскими, всячески стараясь их развлечь и очаровать. Старший Жан тихо сводил с ума тетушку Элиссу бесконечными разговорами о её Жанне и расспросами о подробностях её жизни. Младший Жильбер непрерывно писал кому-то письма. Танита о чём-то тихо совещалась с пани Софией-Хотууной, ведь у них нашлось неисчислимое количество общих тем для разговоров. Пан Станислав вовсю наверстывал упущенное время в воспитании своих старших сыновей, а заодно посматривал на потенциальных невест для продолжателей своего славного рода.

И только графиня Еления не находила себе достойного занятия. Она более-менее успокоилась за своего драгоценного Луи, хотя пребывание юного графа де Ферро в компании двух таких барышень, как Жанна и Катерина, конечно, не давало достаточных оснований для полного спокойствия. Хорошо хоть с ними был месье Петрофф. Всё же какая-никакая защита. И как она не уговаривала пуститься в погоню за этой весёлой компанией, её никто не поддержал. Приходилось сердиться и скучать здесь, в этой варварской Москве, где даже публичных ассамблей не было. Хотя вот, говорят, в Немецкой слободе, в которой любил бывать сам молодой русский царь Пётр, бывали и ассамблеи, и балы. И Еления задалась целью попасть на какой-нибудь тамошний бал. Пусть это и не Европа, и не Париж, но всё-таки будет возможность блеснуть своими нарядами и драгоценностями и вскружить пару-тройку голов кавалеров. Будет не так скучно. Она и не подозревала, с кем может встретиться на подобном балу…

 

 

Продолжение следует

© Ёжики (Анастас) & Леди Мелисандра