Вот действительно, почему?
Герой романа Дюма «Граф Монте-Кристо» Альбер де Морсер (даже если реально никакой он не Морсер и не представитель знатного рода), привыкший к роскоши и слугам, отправляется в Африку, завербовавшись в спаги. Ну не из-за щегольства же в самом деле!
Если кто не знает, спаги — это созданная Францией в 1831 году легкая туземная кавалерия Алжира, а затем Туниса и Марокко. Служили там в подавляющем большинстве представители местного населения, было малое количество добровольцев французов, офицеры были только французы. А само слово «спаги» было французским произношением турецкого термина «сипахи».
В общем, для французов долгое время спаги — это было не особенно почтенно. Что там делать среди туземцев, разве что командовать! Не случайно, признаваясь матери, что завербовался, Альбер чувствовал себя пристыженным. Дюма даже добавляет, что Альбер даже не догадывался, сколько доблести в его унижении.
Вот так — унижение это!
«Да, — можете возразить вы, — но ведь Максимилиан Моррель был в спаги!»
Был, но, во-первых, он был капитаном, а не рядовым кавалеристом. А, во-вторых, по происхождению Моррель плебей, да еще и сын бонапартиста. У него было не так уж и много возможностей сделать воинскую карьеру.
И, между прочим, в общество он вошел не благодаря подвигам, а благодаря спасению Шато-Рено, который в результате и ввел его в общество. А без этого долго ему пришлось бы ждать своего часа.
Так неужели Альбер не мог найти более подходящую службу?
«Ему надо было уехать, — можете добавить вы, — из-за позора отца… куда после такого деваться? Не случайно его отец застрелился»
Вот только граф де Морсер застрелился вовсе не из-за позора, а потому что от него ушли любимая жена и сын. Да и его позор… Общие скрытые чувства выразила добрейшая и благородная Мерседес, когда пришла к Монте-Кристо просить пощадить сына: «Какое дело вам, Эдмон, до Янины и ее визиря? Что сделал вам Фернан Мондего, предав Али Тебелина?» Она еще добавила, зачем помнить то, о чем забыло провидение…
Ну, действительно, какая разница, что там давным-давно случилось с каким-то дикарем! Предали его или нет, откуда состояние Морсеров… Фраза «Проблемы индейцев шерифа не волнуют», — была придумана в ХХ веке, но вот сам принцип существовал задолго до этого.
Да нехорошо, конечно, что все это выплыло, но, по большому счету с точки зрения общества Альбер де Морсер мог все это уладить и жить по прежнему — с помощью дуэли.
Вот только, узнав от матери правду о низости отца в отношении Эдмона Дантеса, Альбер отказался от дуэли, более того — публично извинился перед Монте-Кристо!
Вот где кроется причина того, что у Альбера не было выбора куда завербоваться. Его поступок не понял почти никто. Разве что Монте-Кристо, но вот как раз его понимание не имело значения.
Его не понял Моррель. Он очень выразительно сказал: «Счастье для Альбера, что он не военный! Принести извинение у барьера! Я скажу как говорят испанцы: сегодня он был менее храбр, чем вчера».
Его поведение не приняли Дебре и Шато-Рено. Очень разные люди, но реакция одна. Конечно, Шато-Рено вначале сказал, что поведение Альбера либо очень благородно, либо очень низко, но по тому, как он с ним разговаривал, приходится признать, что он рассматривал именно второй вариант.
Только Бошан немного приблизился к пониманию случившегося, да и то не до конца. А затем мы узнаем и о реакции других людей, которые не присутствовали при извинении. Эжени Данглар, которая обычно презирает светские условности, искренне негодуют, рассуждая о том, что Альбер де Морсер извинился у барьера!
Вот в несостоявшейся дуэли и кроется причина, почему Альбер мог выбрать для службы только спаги. Ему больше некуда было податься. Его благородство закрыло ему все пути.
«Счастье для Альбера, что он не военный!» — сказал Моррель.
Это когда-то дуэль была под запретом, но в XIX веке она была полностью адаптирована французским обществом. Военный, отказавшийся драться, не смог бы продолжать службу. И, конечно, никто бы не принял в ряды военных человека, который извинился перед противником.
Ему оставались только спаги, где французов почти не было, да и то, под другим именем.
Альбер сказал матери, что расскажет алжирскому губернатору свою печальную повесть, но хочется надеяться, что, служа в полку, он поймет, что «настоящий солдат» вряд ли поймет человека, отказавшегося от дуэли, и потому лучше молчать.
История Альбера де Морсер закончилась, а вот какой была история Альбера Эрреры Дюма нам не рассказал.