Продолжим. Итак, мы подошли к удивительным выводам, которые вероятно объяснят нам происходящее ныне на земле. Но для понимания этого, нам безусловно стоит сделать некоторые отсылки. Дабы Вы, Читатель не обвинили меня в научном сектантстве. Прислонится к широким спинам тех, за чьим авторитетом мне будет комфортно начинать, минуя редкие броски каменьев до того, как я не закончу сей скорбный труд.
Безусловно, в основе идей Лавлока, является бессмертное (но изрядно подзабытое) учение русского ученого и мыслителя Владимира Вернадского (не забываем о своих соотечественниках) о ноосфере и Пьера Тейяра де Шардена, монаха-иезуита, ученого, теолога и палеонтолога (вера вовсе не враг учености, как думают некоторые). Понятие ноосфера предполагает объединение всех пространственных сфер Земли (минеральной и биологической) в единую систему, функционирующую как некий планетарный разум. Где каждый участник этого сообщества вносит свой вклад в функционирование Земли. Где человек, благодаря своему сознанию и действиям, также трансформирует ее довольно разрушительным образом.
Но наиболее глубоко (на мой взгляд) эту тему раскрыл Илья Романович Пригожин (это не муж Валерии и не «Человек С Кувалдой»). Бельгийский химик российского происхождения сделал это в своей книге «Порядок из хаоса». Главной проблемой современной науки он видит известный примитивизм мышления, основанный на линейном понимании сути большинства процессов. Материализм современной науки основан на принципах обратимости процессов, который не позволяет продвинутся нам дальше.
Мы априори привыкли к тому, что 10 х10 будет 100 и если эти 100 умножить еще на 10, то будет тысяча. Деление обратно в том же порядке, даст первичное число. Но на практике, множество процессов, которые протекают в окружающем нас мире, имеют совершенно не линейную природу. Которую наука старается избежать. Он называет это ньютонианством (хотя можно сюда присовокупить эйнштейнианство). «В таком мире не было места случайности, все детали его были тщательно подогнаны и находились «в зацеплении», подобно шестерням некоей космической машины.» — пишет он.
Именно термодинамика впервые поставила под сомнение систему современных научных взглядов на мир.
Например, поставьте на плиту кастрюлю с водой и начните ее нагревать (вероятно женщины быстрее меня поймут так как наверняка знакомы с таким явлением). Начнем замерять температуру воды в одном и том же месте, скажем у поверхности воды, через определенные промежутки времени. Проходит одна минута, вода нагрелась на 10 градусов. Прошла еще одна минута и вода нагрелась еще на 10 градусов. Казалось к конце третьей минуты вода нагреется на суммарные 30? Нет. Градусник покажет температуру большую ожидаемой. Потому что с какого-то момента включается механизм конвекции и образуется новый порядок и резким потоком, нагретая на дне вода устремляется наверх. Система сама порождает неощущаемую доселе подсистему.
Любой строитель знает, что замешивая гипс в одних и тех же пропорциях, объёмах, температуры воды и самого гипса, вы будете фиксировать постоянное время застывания. Но стоит только не вымыть тщательно инструмент после очередного замеса и в замешиваемую массу попадут остатки застывающего предыдущего замеса, то смесь, неведомым образом, начинает схватывается стремительно, за более короткое время.
Кстати, электрики часто замешивают гипс (при монтаже розеток) в камерах детских резиновых мячей резанных наполовину — смял и застывший гипс осыпался сам начисто.
Илья Романович называет это точкой бифуркации и эти системы переходящие на качественно иной уровень упорядоченности или организации — диссипативными структурами.
Ньютонианцы и эйнштейнианцы, сформировали прогрессивный для своего времени научный подход, который ныне явно недостаточен для развития современной науки. Для них мир устроен просто, — это ясная, лишенная феноменов система, базирующая на фундаментальных законах, обратимая во времени и обладающая линейной природой. То есть с изменением количественных факторов рассматриваемых множеств в системе, результат неизбежен и обратим. Ибо система неизменна. А это не так. Диссипативные структуры это прекрасно демонстрируют.
Помочь разрешить этот вопрос помогает Артур Эддингтон.
В «природе физического мира», он вводит понятие «первичных законов», которым подчиняется поведение элементарных компонент и «вторичных законов», применимых для познания тех же компонент во взаимодействии друг с другом, в системе. Где они могут проявлять уже иные качества. И это решает проблему.
Одни процессы, при существующем уровне знаний, познаваемы в системе традиционной науки, детерминированных уравнений другие, по восходящей, требуют применения вероятностных соображений, оценки их поведения в системе. Даже базис данный эйнштейновской единой теорией поля, оказывается уже не в силах удовлетворить современную науку.
Тем не менее, здесь нет противоречий, как нет противоречий в существовании геометрией Евклида, Лобачевского или Римана. Или между научным и теософским взглядом на мир. То, что не познается в рамках традиционной науки, должно находить иные подходы в познании.
И вот теперь, мы можем попробовать смело вернутся к нашим вулканам, не минуя при этом Второй закон термодинамики, Эрвина Шредингера и его фундаментальный труд «Что такое жизнь?». Нобелевский лауреат по физике, один из основоположников квантовой механики так же рассматривал процесс жизни на Земле с точки зрения энтропии, что мы уже делали с Вами в статье о глобализме, как системы увеличивающей энтропию.
Вы знаете о теории «тепловой смерти Вселенной» и понимаете, что со временем, все стремится к хаосу, разложению, саморазрушению. То есть к термодинамическому нулю. Живой организм должен «перерабатывать» отрицательную энтропию в положительную (внутри своей системы). Как? Очень просто. Пить, есть, дышать, проводить в своих клетках обмен веществ, поддерживать определенный метаболизм совместно с другими «обитателями» системы.
По Шрединегеру, любой живой организм должен продуцировать силы обратные энтропии. Этим он снижает энтропийные силы внутри себя. Образно говоря, это созидательные процессы. Если его деятельность не начнет уничтожать систему. Тогда он сам начинает продуцировать энтропию.
И если мы допустим (а мы, как Вы, убедились можем это сделать), что Земля может проявлять черты живого существа («Теория Геи» Лавлока), то и она должна бороться с энтропийными факторами внутри себя, чтобы поддерживать собственную энтропию на низком уровне.
И даже не вникая особенно в то, что есть для Земли созидание, а что разрушение, любой из нас в состоянии совершенно безошибочно ответить на вопрос. Кто из всего биологического разнообразия на Земле, есть самый главный разрушитель? Кто беспрестанно, подобно туберкулезу уничтожает зеленные легкие планеты? Кто травит ее кровеносную систему (воды) и сокращает биологическое, видовое разнообразие на Земле?
Этот «кто» требует единообразия в социумах (глобализация), он требует единообразия в культурах (Евроценности), он требует единообразия в политических организациях — «Трансатлантический гегемонизм»и диктат Брюсселя, его хозяйственная деятельность ведет к истощению как ресурсов, так и биологической составляющей Земли.
Человек сам стал энтропионосцем.
И можем ли мы быть уверены, что Земля, как и прежде будет воспринимать нас частью своей ноосферы, а не отторгнет и решит, что эта эволюционная ветка себя исчерпала? или когда нибудь, просто ее «не узнать»? И воспринять нечто чуждым и враждебным себе.
И тогда Земля выдохнет. Может быть каким нибудь, уникальным мукором. Или вирусом, И выдохнет его ,например, уникальными легкими летучих мышей.
Или, например, вулканы явят ее фатальный выдох. Вероятно, это не будет стремительно быстро, одномоментно и линейно. И предсказуемо. Земля пять раз проводила чистки, — мы помним ордовикско-силурийское вымирание, тотальный «котлинский кризис», видовая чистка вендобионтов.
А эти существа были куда более живучее чем изнеженные цивилизацией организмы «новой» угрозы.