В мире полно абсурда. Он переполнен им сверху донизу, но есть нечто непостижимое в истории Нобеля, что заставляет нас задуматься о злом роке, о фатуме, проклятии которое может преследовать людей даже после их земной истории.
И в том, что депутат норвежского парламента Кристиан Тюбринг-Гедде выдвинул на соискание Нобелевской премии мира генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга, есть нечто драматическое.
Вообще, имя Альфреда Нобеля в России известно тем, что он изобрел динамит. Советская история видимо не баловала вниманием его, ввиду особого своего отношения к «акулам империализма», хотя Нобель безусловно в первую очередь изобретатель, ученый.
Отец Нобеля Эммануил был предпринимателем, хорошо друживший с изобретательским делом, строительством и механикой и после пожара на своем предприятии бежал в Россию. Спасаясь от кредиторов и нужды он предложил свои услуги Российской короне, оставив жену Анриетту с сыновьями Людвигом и Робертом дома. Он изобретал морские мины для России, открыл литейное производство и много другого.
История его сына, Альфреда Нобеля, интересна тем, что он вообще не получал какого-либо академического образования, самостоятельно изучая науки. В молодом возрасте его отец Эммануил зовет его в Россию, где сын постигает науки посредством взятия уроков у лучших русских учителей и репетиторов. Среди учителей Альфреда был и знаменитый русский химик Н.Н. Зинин. «Великий мастер химической науки» — такой титул впоследствии был присвоен Николаю Николаевичу Зинину, известнейшим немецким химиком А. Гофманом. Среди книг, надолго поселившихся у Альфреда были произведения Гоголя, Жуковского, Лермонтова, Крылова, Тургенева. Более основательно об этом можно прочесть у К. Н. Зеленина в «Трех поколениях Нобелей в России».
Качество полученного образования получилось высоким, — в разные годы самоучка Нобель, автор более чем 350 изобретений конструирует нефтепровод и усовершенствованный паровой котел, велосипед с шинами из каучука, оптимальный способ производства серной кислоты, холодильные агрегаты и масса другого. Благодаря своему таланту и человеческим качествам, он создал в России множество предприятий и производств, причем всячески старался создавать рабочим комфортные условия труда, — им были построены бесплатные школы, больницы, жилье для рабочих, народные дома-читальни и прочее.
«Никакие иностранные специалисты не в состоянии поднять российскую промышленность без русских рабочих кадров, которые надо готовить самим», – говорил брат Альфреда Людвиг.
Нобели строят оружейные заводы и много патентуют изобретений в России. «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель» активно работает на Бакинских нефтяных месторождениях, они привносят в примитивное производство много нового. Строятся цистерны и паровые машины для насосов, появляется первый танкерный флот. Людвиг Нобель практически становится русским, — он безвылазно трудится в России, «В начале XX века «Товарищество» добывало больше нефти, чем все Соединенные штаты.» — находим мы у Валентина Красногорова.
Но конечно самым драматичным было приручение нитроглицеринового «зверя». Интересно, что и здесь им двигал гуманизм и на этом трудном пути он сам чуть не пожертвовал собой во время взрыва на нитроглицериновом заводе, унесшим в 1864-году жизнь его 21-летнего брата, Эмиля.
Долгое время для производства взрывов применялся черный порох. Смесь угольной пыли, серы и селитры была проста, привычна и довольно безопасна. Да, черные пороха отсыревали, были разных тепловых свойств, но какое-то время удовлетворяли человечество в военных, строительных, горных и прочих отраслях. Однако в 1846 году Асканио Собреро первый кто в процессе исследований глицерина получил нитроглицерин посредством нитрирования кислотами исходного вещества. Я не буду вдаваться в подробности этого процесса, памятуя что серия публикаций Собреро была приостановлена правительством, ввиду опасности которую представляло вещество, и своих сомнений, не усмотрит ли Дзен в данной статье аналогичное содержание.
Тем не менее мощь нитроглицеринового зверя оказалась неимоверной, — она в разы превосходила все известные составы тех лет. Применение его (и и попытки обуздать) приводили к трагическим результатам.
Активно работая с нитроглицерином, Альфред Нобель заметил, что эта маслянистая жидкость способна к мгновенному самовоспламенению от малейших механических и температурных перепадов. Для него критичны встряхивания, вибрации, разовые удары, нагревания. Но будучи впитанным в пористые субстанции, (горные породы или древесину) он становится куда более безопасным.
Например, древесные опилки как наполнитель для нитроглицерина, действуют на него не хуже чем на мозг некоторых блондинок. ВВ в таком виде безопасно, предсказуемо и стабильно. Впрочем эти же извлеченные опилки, обработанные жидким кислородом и забранные в прочный герметичный корпус, наоборот, образуют уже другое ВВ — оксиликвит. Что немедленно ставит перед нами проблему разумности излечения и применения оных. Опилки вообще дуалистичная субстанция.
Хорошие показатели фиксировались при применении диатомита (горной породы, сложенной отложениями древних водорослей) В общем пригодно все что обладает силой кошачьего наполнителя.
Альфред создавал множество рецептур, присваивая им рабочие номера, совсем как французским духам Chanel. Впрочем, упоминая последние под номером 5, то и здесь есть «русский след» — эти духи для империи prêt-à-porter Коко Шанель, создавал русский эмигрант, парфюмер Эрнест Бо. Впрочем, не останавливаюсь на этом, ввиду другой темы, а также тех негативных и болезненных реакций, которые порою вызывают у некоторых отечественных читателей любое напоминание об успехах их талантливых соотечественников за рубежом.
Увы, в России, Нобелю не удалось зарегистрировать изобретение, а поиски безопасных рецептур велись во всех мало-мальски развитых странах мира. Ему пришлось сделать это в Швеции.
А вот в армии динамит как раз имел ограниченное применение, его нельзя прессовать, ввиду того что жидкая фракция «выжимается» из наполнителя и становится вновь неимоверно нестабильной. Перемены в температурном режиме также вызывает «запотевание», то есть он вновь становится жидким. Он оказался неприменим для снарядов и торпед, мины с такой начинкой были опасны. Со временем военные выбрали для своих целей более удобный пироксилин. Тем не менее, именно как взрывчатка, он активно применялся довольно долгое время, и верой-правдой отслужил не один десяток лет.
Несмотря на то, что своим многолетним трудом, Альфред Нобель создал огромную и преуспевающую империю, он оставался скромным и порядочным человеком, противником любого насилия и войн. Его угнетала мысль о войнах, что явствует из его переписки с австрийской графиней Бертой фон Зутнер, автором антивоенного романа «Долой оружие«.
Вероятно, он чувствовал сильные угрызения совести, — в последние годы эта дилемма о которой пишет Р.У. Рейд в книге “Языки совести. Война и дилемма ученого”, давлела над ним настолько, что Альфред и решил учредить фонд, проценты от которого составят премии, распределяемые среди людей принесшими большую пользу для человечества.
«Одна часть тому, кто сделает наиболее важное открытие или изобретение в области физики; одна часть тому, кто сделает наиболее важное открытие или усовершенствование в области химии; одна часть тому, кто сделает наиболее важное открытие в области физиологии или медицины; одна часть тому, кто создаст в области литературы наиболее выдающуюся работу идеалистической тенденции; и одна часть тому, кто внесет наибольший или наилучший вклад в дело, способствующее братству между народами, уничтожению или сокращению существующих армий, поддержке и поощрению мирных конгрессов.»
Но люди, порою следуют духу своей логики.
Как бы посмотрел Альфред на присуждение премии немецкому химику Фрицу Габеру, зарекомендовавшим себя помимо синтеза аммиака, еще и разработкой и производством боевых отравляющих веществ? Или Антонио Эгасу Монизу, создателю метода префронтальной лоботомии для лечения психозов, превращающего людей в растения. Или «странная» номинация Барака Обамы, за экстраординарные усилия по укреплению международной дипломатии и вкладу в сотрудничество между народами, уже на 12-й день президентства!
И вот мы слышим, что генеральный секретарь военного блока, страны которого развязали более войн чем кто-либо и от деятельности которого, погибло несметное количество народа, блок симпатизирующего нацизму и ведущему мир к третьей мировой, выдвигается на номинирование Нобелевской Премии мира!
Этого ли хотел Альфред? И что это еще, как неуважение к воле ушедшего и профанации идеи Альфреда Нобеля, утвердившего свой фонд не для разжигателей войны, алчных приискателей чужих ресурсов и милитаристов?
Впрочем о чем я, да? О чем вообще можно говорить после 24 марта 1999 года?