ВАСИЛИСА  ПРЕМУДРАЯ  И  ИВАН-ДУРАК

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве случилась как-то одна история.

Украл Кощей Бессмертный Василису Премудрую. Ну, украл и украл. Он постоянно этим занимался. Характер был такой. Да и скучно было без приключений столько лет на свете жить. То войной пойдёт, то сокровищ себе в сундуки насобирает, то барышню какую присмотрит… Воровал, значит, девиц периодически. Плохого им ничего не делал, ухаживать умел, опыт-то не пропьёшь.  Да и ум куда денешь? Не зря же сказано, что женщина любит ушами.

И старался Кощеюшка как мог – и совсем неплохо у него получалось, осечек, считай, не было. Послушает-послушает его шёлковые речи очередная барышня – а Бессмертный ещё и подарочками засыплет, и цветочки преподнесёт, и ручки поцелует… Не торопился, злодей – умел ждать. Чего ему торопиться, у него впереди века. Рано или поздно и барышня смирится, да какой смирится – влюбится по уши. Даром, что он, коварный искуситель, давно не юноша и на лицо не так чтобы… Но зато высок, строен, а главное – все женские слабости знал и учитывал. И заживут они с очередной пассией, можно сказать, душа в душу.

Ну а потом, конечно, Кощей из своего тридевятого царства свою любимую с почётом и подарками провожает – мол, Настасьюшка…или как там тебя… пора и честь знать. Дома, небось, тебя заждались, все слёзы повыплакали. Подруженьки все замужем давно, деток лелеют. А у меня, старого, деток по определению быть не может. Ты же умница-разумница, сама всё понимать должна. Людям с людьми жить надобно, а не с незнамо какой нечистью сказочной. Буду тебя вечно помнить, мон амур, прощай навсегда!

Таким макаром всё и шло. Без скандалов и ненужной шумихи. Кощей был доволен, да и барышни не обижались. Чего ж обижаться – кругом прав был Бессмертный, да и не дурочек вовсе он воровал, барышни его были не только на лицо красивы, но и умом не обижены. Вполне, как говорится, договороспособны.

И вот тут высмотрел себе Кощей эту самую Василису. Нет, девица была на загляденье: и лицом бела, и румяна, и коса ниже пояса. А главное учёна – просто на удивленье. Даже сам Кощей поражался – надо же, какая… Не зря Премудрой прозвали. Уж с этой-то царевной у него вообще никаких проблем не будет – ни до, ни после. Ну и не выдержал – украл. У него как раз очередная затяжная война благополучно закончилась, а на очередные сундуки с сокровищами он уже и смотреть не хотел. А тут вот такое приключение … в виде этого эксклюзива.

Ну, как водится, царевна сначала в слёзы, кричит похитителю, что видеть его, гада мерзкого, не желает, а лучше жизни своей себя лишит. Кощей не возражает, только вздыхает, да тихонько предлагает: я, мол, ничего плохого даже в мыслях не держал, уж больно ты, Василисушка, мне полюбилась. Не смотри на меня, коли не хочешь. Я ж с тобой только поговорить желаю, умом твоим насладиться, никогда подобной ба… хммм… барышни, не встречал за всю свою долгую жизнь. Пожалей ты меня, несчастливого, приголубь ты меня, непривитого – ой, неприветного… Краса ты ненаглядная, голубка сизокрылая, дай хоть словом перемолвиться… Так мало-помалу и влез в душу. Куда уж молоденькой девице, даже самой учёной, тягаться с этим циником и прожжённым негодяем, ловцом женских душ!…

Опять в тридевятом царстве мир и покой, тишь да гладь. Кощей со своей царевной премудрой разные разговоры разговаривает, а в перерывах в уста сахарные целует да в опочивальню ведёт.  И оба, кажется, весьма довольны. Царевна-то таких чудесных собеседников у себя в царстве не встречала. И ей любо!

Кого ей вспоминать-вздыхать? Подружек с охами-ахами и вечными сплетнями? Мамушек-нянюшек с вечными «Не так ступила», да «Не так речь держала»? Витязей с вечными похвалами силою богатырской да подмигиваниями «Приходи за амбар»? А больше она никого и вспомнить не может. Разве вот только Ивана, которого она сама дураком прозвала, а с её лёгкой руки – и всё их царство. Да чего там вспоминать?

И вдруг этот самый Иван-дурак возьми – да и заявись в Кощеево царство. И как только дорогу нашёл? Как по дороге не пропал? Не зря же говорят – дуракам везёт.

Пришёл Иван, и нет, чтобы вести себя вежливо и дипломатично, так прямо и бухнул: «Выходи, Кощей, на бой, отдавай Василису Премудрую, красу ненаглядную!». Кощей, конечно, и на бой выйти вполне мог, уменья воинского у него немало. Да к тому времени у Бессмертного как раз мысли появляться стали, что всего хорошего понемножку, иначе уж очень приторно получается. А проще говоря – пора Василисушку домой отправлять. Нет, ничего плохого о ней он сказать не мог, даже наоборот – вроде уже и привязался к премудрой царевне, разнежился. Но всё-таки берега ещё не попутал. Понимал, что всё имеет свои пределы. Даже у него, бессмертного, есть где-то его смерть – в игле, а игла в яйце, а яйцо в утке…ну и так далее.

Поэтому вышел Кощей к Ивану-дураку мирно, даже без меча. Мол, ты, Иван, не кричи зря, давай поговорим по-хорошему. Чего нам биться, глотки друг другу резать, если всегда можно найти консенсус? Иван-дурак обиделся сначала на слово непонятное, заподозрил даже Кощея в нехороших намерениях – слыхал он про нравы тридевятого этого мерзкого царства. Но Кощей предложил «пройти в помещение и закусить». Иван подумал – и согласился. Закусить никогда не вредно, даже и перед битвой смертной.

Сели они за стол со скатертью бранной, яствами да питьём уставленный. Выпили молча по первой, рыбкой, томлёной в печи, закусили. Выпили по второй. По куску от гуся с яблоками отрезали. Сидят, жуют.

— Атмосфера у нас какая-то напряжённая – говорит Кощей. – Не позвать ли к нам Василису? Скажите ей там, чтобы шла быстрей, к ней земляк приехал.

И не дожидаясь ответа, хлопнул в ладоши и приказал привести царевну. Та вскоре явилась. Уж такая вся прехорошенькая, такая разодетая да улыбчивая. Иван аж костью чуть не подавился Он-то думал, что Василиса тут в плену истомилась – а она ещё краше стала, аж смотреть больно.

Поклонилась Василиса сначала гостю, потом Кощею.

— Что случилось? – спрашивает. – Какая во мне надобность?

— Да вот – отвечает Бессмертный – тут к тебе, милая, гость приехал. Зовёт домой вернуться. Даже биться со мной хотел, чтобы я тебя отпустил. А того не знает, дурачок, что я никого здесь насильно никогда не держал. Не правда ли, моя прелесть?

Василиса зарумянилась, глаза опустила, улыбнулась, кивнула  и рукавом закрылась.

— Вот, Иван – говорит гостю Кощей. – Сам видишь.

— Да ты, небось, царевну нашу заколдовал, морда иностранная! – отвечает Иван, а сам во все глаза на Василису смотрит.

— Да спроси её сам – улыбается Кощей.

— Скажи, Василисушка, не бойся, хочешь ли домой возвратиться? – спрашивает царевну Иван.

А та только рот открыла, чтобы отвечать, как вступил Кощей:

— Отчего ж ей не возвратиться? Не вижу никаких к тому препятствий. Нагостилась царевна у меня достаточно, мы с ней столько тем обсудили, столько проблем порешали! Я в восторге от уровня образования в вашем царстве. Да и царевна сама сугубо мудра, прекрасно понимает, что в гостях хорошо, а дома лучше, правда же, умница моя?

Василиса как-то с лица подурнела, на Кощея уставилась, будто впервые его увидела.

«Ага! – думает Иван. – Сходит с царевны морок, увидела меня, стала в себя приходить!»

А Кощей продолжает льстивые речи, обещает Василису с миром и великой честью домой возвратить, подарков богатых надарить, адрес приветственный царю-батюшке отправить. И всё повторяет, что царевна очень умна, сама всё давно понимает, в чём её выгода и как себя правильно вести её учить не нужно.

И тут у Василисы голос прорезался:

— Ах, ты, идолище поганое, волчья сыть, с костями мешок! – вдруг как завопит. Совсем уж нетолерантно, надо сказать. Всё-таки царевна…

Кощей аж поперхнулся, не ожидал такого от образованной девицы.

— Ты чего, Василисушка? Зачем ты так со мной?

А тут и Иван вступил:

— А затем, сучий потрох, что нечего девиц из Святой Руси в твоё поганое царство таскать! Нечего их тут морочить! Я вот тут тебе подарочек привёз. – и полез в мешочек, к поясу привязанный.

А пока он туда лазил, Василиса хвать со стола тарелку – да прямо в Кощея. Хвать другую – да опять туда же. А потом кувшином с вином заморским ему прямо в лоб засандалила. Совсем стыд девичий потеряла!

Тут Иван к ней подскочил, рукой ей отстранил и так ласково ей говорит:

— Отойди, дурочка, не твоё это женское дело.

Да стукнул об дубовый стол яйцом – а из яйца иголка выпала. Иван ту иголку схватил и Кощею показал:

— Ну что, нечисть мерзопакостная, видишь смерть свою?

А Кощей, весь в соусе и вине, только глазами хлопает да рот открывает – сказать ничего не может.

— То-то! – говорит Иван. – Молчи уж! Хотел я было иголку сломать, да вижу, что и так ты всё понял. Я лучше иголочку эту Василисе подарю – она вышивать мастерица. Вот и знай, умник, что смерть твоя в её руках будет.

И отдал иголку Василисе. А та иголку в сарафан свой златотканый воткнула, презрительно усмехнулась и говорит Ивану:

— Пойдём отсюда! Нечего нам здесь больше делать!

А проходя мимо Кощея, сквозь зубы процедила:

— Придурок!

С тех самых пор Кощей девиц больше не похищал – и вообще сидел у себя в тридевятом царстве тихо, ни с кем не пререкался, не воевал. Половину награбленных сокровищ сдал в фонд восстановления дикой природы. И пишет мемуары.

А Василиса Премудрая вышла замуж за Ивана. И строго-настрого запретила всем звать его дураком. Ну какой он дурак, если её, Премудрую, однажды дурочкой назвал, и был ведь прав!… Да и потом – она что теперь, Василисой Дурак должна зваться?