Они познакомились не так уж давно – Татьяна и Павел. Вместе были на экскурсии, перекинулись парой фраз, потом пошли рядом, обсуждая услышанное. Экскурсия закончилась, а они решили пойти выпить кофейку. Пока пили кофе и ели пирожные, разговорились, поняли, что интересны друг другу, в итоге обменялись телефонами.
Несколько раз встретились, погуляли, сходили даже в кино. Следующий шаг в развитии отношений сделал Павел – пригласил Татьяну к себе домой. Как говорится, на чай. Люди взрослые, свободные, со своими историями…Чего, спрашивается, тянуть время, если всё складывается хорошо? Татьяна вроде бы и не спешила – но и не возражала Павлу. «Что ж, посмотрим» — только и сказала. И отношения начались. Не так чтобы уж очень страстно – не юные же студенты, в конце концов. Но в общем неплохо – кажется, обоих всё устраивало. Обычный, как у сотен других, неспешный городской роман. Без обязательств и сцен. Без частых свиданий и бурных объяснений.
Встречались чаще у Павла – у него квартира была больше и комфортнее, но главное – в историческом центре города, в солидном, бывшем доходном, доме. Из окон вид …. прямо на открытки. Татьяна любила сидеть в кресле, стоявшем в «фонаре», разглядывая в доме напротив изразцовый карниз с ирисами, на удивление прекрасно сохранившийся, и пару кариатид у парадного входа. В доме Павла парадный вход тоже имелся – там сидели небольшие львы, а на фронтоне был барельеф, изображавший, кажется, какую-то аллегорию – то ли Справедливости, то ли Разума. Барельеф местами осыпался, местами был в трещинах – что давало широкий простор для фантазии. Нравился Татьяне и просторный гулкий подъезд с чугунной лестницей и резными перилами, и тяжёлая дубовая дверь квартиры Павла, которую он не хотел менять на современную стальную. Пусть он не особо интересовался стариной, как Татьяна, но стиль чувствовал, а главное – стремился сохранить тот интерьер, ту атмосферу, в которой жил с детства. Снобом себя отнюдь не считал – просто охранял свой душевный покой. Так он сказал как-то Татьяне в ответ на её восторги по поводу его жилья. И она согласилась – пусть по-своему, но Паша так же, как и она, всё это любил. Только любил потому, что это было его корнями – а она, выросшая в коммуналке и жившая в спальном районе, любила, как чудесную, хоть и чужую, сказку.
Татьяна до сих пор не очень ещё привыкла к квартире Павла. И постоянно открывала для себя разные интересные мелочи – то старинную фотографию в кабинете, то чугунный бюст Мефистофеля на письменном столе, то маленькую каменную шкатулочку на книжной полке. Для неё по-прежнему эта квартира была Лавкой чудес, и она, как маленькая девочка, внезапно попавшая во дворец, тихонько бродила по комнатам, разглядывая обстановку и боясь, что её вот-вот увидят и выставят отсюда. Сама над собой смеялась – ну с чего бы ей так пугаться? Павел вовсе не изображал барина, был прост и неприхотлив в быту, она не чувствовала ни в чём его превосходства. Скорее, если покопаться в их родословной, некоторые её прабабки и прадеды были поинтереснее его предков… Впрочем, все эти битвы, балы и «хруст французской булки» — дела давно минувших дней. В их стране история делала такие повороты и зигзаги, так швыряла своих жителей из огня да в полымя, что не приходилось удивляться ничему. В том числе и тому, что жил каждый из них именно там, где жил, а не наоборот.
В один прекрасный день Татьяна обратила внимание на небольшой металлический кувшин, стоявший на стеллаже в прихожей рядом со статуэткой Афины Паллады. Всё время проходила мимо него, вешая пальто или куртку на вешалку напротив – а тут вдруг разглядела. И то – потому, что Павел, не щедрый на комплименты, вдруг сказал ей, что она чем-то напоминает ему эту Афину с совой на плече. Татьяна, имевшая иронический склад ума, уточнила: точно саму богиню, а не её сову? На что Павел хмыкнул и посоветовал ей сходить в прихожую поглядеться в зеркало, висевшее рядом со стеллажом. Татьяна встала из-за стола на кухне, где они пили чай, и пошла в прихожую. Постояла у зеркала, вглядываясь то в богиню мудрости и воинского искусства, то в себя. Пожав плечами и не найдя особого сходства, уже собралась вернуться на кухню, но вдруг наткнулась глазами на этот медный кувшин. Отчего она его раньше не замечала? Кувшин был весьма интересный. Сразу видно, что старинный, покрытый патиной, с тусклыми вкраплениями цветной эмали. Небольшой объём внизу – и длинное узенькое горлышко с тонкой изысканной ручкой. Сверху горлышко закрывал изогнутый язычок – наверное, для того, чтобы вода или вино из кувшинчика не выплёскивались, а текли тонкой струйкой. Милая вещица!
Татьяна взяла кувшин в руки, повертела, разглядывая почти незаметный узор. Вроде бы и арабская вязь шла по горлышку, напоминавшему ей стройную шею лебедя. Но тут уж Татьяна была совсем некомпетентна. Какой там арабский! Она и вполне распространённый в современном мире английский знала очень поверхностно – как говорится, читала и переводила со словарём. Ну а зачем ей язык, которым и пользоваться негде – она за границей была всего пару раз, и то скорее по работе. Даже в истоптанную русскими туристами Турцию и Египет не ездила ни разу.
Татьяна вернулась в кухню, перекинулась с Павлом шуточками насчёт Афины и спросила его про кувшин. Павел пожал плечами: кувшин давным-давно был у них в семье, его привёз ещё его дед, всю жизнь изучавший Ближний Восток, из какой-то своей поездки… Откуда? Павел и не помнил. Он, вопреки надеждам деда, историей не интересовался, был чистый технарь, так что на нём прервалась, едва начавшись, гуманитарная ветка их семьи. Мама, конечно, пробовала его приобщить к дедовским исследованиям – но тщетно. Сама она тоже была историком и много лет работала именно в русле исследований отца. Но талантами его не обладала, была просто крепким середнячком и хорошим исполнителем. Так что все их надежды были связаны с единственным наследником широко известной в узких кругах фамилии. Тем более парень был умным, активным, учился легко. Но увы!… Характером тоже обладал дедовским – упорным и несгибаемым. Несмотря на всё давление родных, на открывавшиеся для него очень многообещающие перспективы, как говорится, всё это презрел. С чем академик долго не мог смириться, периодически пытаясь втянуть внука в орбиту своих интересов. Много рассказывал ему и об истории Ближнего Востока, и о своих поездках туда, и о тайнах этой древней земли, как будто пропитанной сказками и легендами. Тщетно. Внук слушал, даже задавал вопросы – но никаких последствий от этих бесед не было. В конце концов, дед махнул рукой, признав право Павла на свой путь в этой жизни. Во всяком случае, совесть академика была чиста. И школу свою в своей науке он всё равно создал, и достойных продолжателей своего дела воспитал. Да и к внуку у него в общем претензий не было – хороший вырос парень, не бездельник, не лентяй, не тряпка. Жаль, что не стал учёным – что ж, это случается. Академик прекрасно понимал, что уж лучше так, чем иметь унылого и бесталанного «наследника» — на таких он достаточно насмотрелся.
После смерти деда и матери Павлу досталась их обширная библиотека. Он оставил себе из неё совсем немного книг, остальное подарил институту, где дед и мать много лет преподавали. Книги должны работать, а не стоять мёртвым грузом на полках!
И если Татьяна вдруг заинтересовалась этим кувшином – пусть покопается в том разделе домашней библиотеки, где есть книги по Востоку, в том числе и труды его деда. Может, найдёт там что-то интересное для себя. И, кстати, Павел хочет дать ей второй ключ от своей квартиры – вернее, третий, потому что второй – у домработницы Маши, давным-давно помогавшей Рязанцевым по хозяйству и ставшей как будто уже членом семьи. Маша хоть и в годах сейчас, но по-прежнему приходит по вторникам. И Павел ей очень благодарен! Не забита его голова всеми этими стирками-уборками-готовками и прочим. Хоть и ворчит Марья Романовна, спрашивает, когда, наконец, Паша остепенится, приведёт в дедовский дом хорошую женщину – а Павел отшучивается, что одного брака ему было вполне достаточно. И слава Богу, что тогда жили они с Адой в другой квартире, доставшейся ей от бабушки, так что родовое своё гнездо не стало для Павла хранилищем неприятных воспоминаний. Просто после развода он собрался и ушёл сюда, с тех пор так здесь и живёт. И жениться снова совсем не собирается, считая, что или он не создан для всех этих семейных радостей, или просто карма у него такая. Может, не предназначена ему в этом мире ни одна женщина. А просто так затевать близкие отношения и впускать в свою устоявшуюся и вполне благополучную жизнь кого-то постороннего он вовсе не намерен. Он вот и ключ-то от квартиры Татьяне первой даёт. Прекрасно уже понимая, что она его не подведёт и не воспользуется их отношениями во вред ему. А ему так будет удобнее. Машу она уже знает, встречались несколько раз. Так что пусть приходит, даже если его дома не будет.
Татьяна выслушала речь Павла, отметив, что вот так откровенен он с ней чуть ли не в первый раз за время их знакомства. Подумав немного, взяла ключ, пообещав Павлу, что постарается не злоупотреблять его доверием. Разве вот в библиотеке покопаться ей действительно будет любопытно. И, разумеется, она всякий раз будет его ставить в известность о своих визитах. Ещё не хватало ей разыгрывать из себя хозяйку имения! И Татьяна улыбнулась. У неё и своё имение есть, она ж не бесприданница какая…
(продолжение следует)
© Леди Мелисандра