Дорогие читатели, доводилось ли вам слышать фразу: восстание сусликов – страшная сила? Так вот, восстание мужей-подкаблучников – еще более страшная сила! И как раз именно это и произошло, когда Дегре обнаружил, во-первых, нежную дружбу между неизвестно откуда взявшейся черноокой Катериной, до боли напоминавшей Таниту в молодости. И во-вторых, то, что его драгоценная женушка принимает живое в участие в судьбе этой самой Катерины.

«Ну да, конечно. — скажите вы, уже знакомыми с милыми обычаями семьи Де Гре – д’Орнонов. – Прям уж восстание! Наверняка Дегре просто в очередной раз слинял из дома в любимую таверну, где в снова надрался в хлам». И вы будете неправы в своем предположении, точнее, частично неправы. Потому, что Дегре действительно слинял, но не в таверну – к сначала изумлению, а потом и ужасу дам благородного семейства в лице Ежении-старшей и Ежении-младшей, глава королевской полиции заявил, что не желает больше иметь ни с одной, ни с другой ничего общего потому, что они – тупые курицы, не желающие видеть в непосредственной близости мясника с ножом. И факт их принадлежности к племени куриных никак не компенсирует тот факт, что старшая из кур знает латынь и древнегреческий, а младшая блестяще владеет различными видами оружия!

Обе дамы были не менее ошеломлены вероломным нападением отца семейства, чем король Людовик XVI – штурмом Бастилии (что, конечно же, произошло только через век после описываемых нами событий). Ежения-старшая попыталась решительной рукой загнать подкаблучника в стойло, но ее контратака была отбита. Ежения-младшая попыталась прибегнуть к никогда не изменявшей ей доселе тактике – обиженные глазки и надутые губки. Однако любящий папенька на этот раз проявил непреклонность и несгибаемость подобно стене Собора Парижской Богоматери. И в результате заявленное свершилось – граф де Гре покинул родной дом, причем в отличие от известного персонажа, даже не пообещав вернуться.

Дамы были в шоке. Вроде бы их жизнь особо не изменилась – финансово они были более, чем обеспечены. Но, с другой стороны… Ежения-старшая практически сразу начала скучать по своему беспутному и глухому к литературе супругу, который к тому же с годами не утратил…, ну, вы сами понимаете, что именно. Ежения-младшая неожиданно обнаружила, что ее обычная отговорка – «конечно, я тебя люблю, папенька» — полностью соответствует действительности. Да еще плюс ко всему вышеизложенному взбесились все пятеро близнецов, которые дружным хором без обиняков и экивоков обвинили мать и сестру в том, что они выжили из дома отца. И тем же самым хором младшие графы де Гре заявили, что их достало бабье царство в отдельно взятом дворце и, ежели так, то они тоже уберутся куда подальше, поступив, к примеру, на королевскую службу и переселившись в казармы.

Неожиданно для самих себя дамы де Гре остались в подавляющем меньшинстве. И что им было делать? Вернуть отца семейства, согласившись на его условия? Но это было бы для них унизительным шагом, к тому же Женни совсем не хотела разрывать дружбу с Катериной, и еще меньше хотела прекращать общаться с Танитой. Что же касается Ежении, то она была возмущена до глубины души – надо же, столько лет ее драгоценный супруг прикидывался покорной овцой, и вдруг на месте овцы возник огнедышащий дракон со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В общем, в доме графа де Гре воцарились скорбь и уныние – близнецы наотрез отказывались общаться с матерью и сестрой до возвращения отца. Будь в Париже Боширофф, наделенный недюжинным талантом дипломата, Ежения, конечно же, обратилась бы к нему. Но как назло, Боширофф, как, впрочем, и Петрофф и дорогая кузина Элисса, блистали своим отсутствием в богоданной Франции. Обращаться же за помощью к Елении было бессмысленно – королева красоты Парижа не придумала бы выход из сложившейся ситуации даже с помощью своего мудрого попугая.

Как это часто бывает, помощь пришла, откуда не ждали. Женни, ставшая после ухода из семьи отца ранимо-чувствительной, как-то во время беседы с Катериной не выдержала, расплакалась и поведала подруге о постигшей их семью утрате. Катерина, в свою очередь, пересказала все Таните. И не прошло и дня после этого как Танита нанесла визит Ежении для обсуждения сложившейся ситуации.

— Дорогая баронесса, я не слишком бы расстраивалась на вашем месте, — без обиняков начала свою речь прекрасная самурайка. – Вашему супругу свойственно преувеличивать масштаб бедствия, я это заметила еще при знакомстве с ним. Наверное, всему виной – профессиональная деформация, уважаемый граф привык подозревать всех и вся. В таких случаях лучшая политика – предельная откровенность. Поэтому, если с вашей стороны нет возражений, я снова встречусь с графом и абсолютно прозрачно и доходчиво ещё раз объясню ему цель своего визита в Париж. Кстати сказать, думаю после этого он не только вернется в свою замечательную семью, но и поможет мне как можно быстрее решить мою небольшую проблему.

— О да, дорогая Танита, — Ежения с трудом подавила неуместный всхлип. – Стыдно признаться, но я… как-то привыкла к этому негодяю за 17 лет совместной жизни. И как только он мог бросить меня…, и мальчиков…, и Женни…

— Мужчины, — констатировала Танита. – На них иногда находит такое настроение. Не стоит принимать происходящее близко к сердцу. Редкие порывы к свободе и приступы ослиного упрямства – увы, все это неизбежно. Но на то мы с вами и женщины, чтобы знать, как укрощать и то, и другое. И уверяю вас, что совместными усилиями мы справимся с возложенной на нас задачей.

А между тем беглый граф не терял времени даром. Да, мадам Танита при своём посещении объяснила ему, что у неё нет в Париже никаких особых дел. Тайная проверка показала, что она действительно не делала никаких двусмысленных визитов, не стремилась к слишком близким контактам с иностранцами или высокопоставленными  французскими чиновниками. Однако, всё-таки Дегре подозревал, что не всё так гладко и чисто в этом стремлении мадам Таниты снова вернуться в Париж, где пятнадцать лет назад она потерпела столь сокрушительное фиаско. Вернуть свою потерянную собственность? Вряд ли. Дегре знал, что дочь самурая посетила графиню Елению и имела с ней разговор о лечебнице для бедных (слуги знают о своих хозяевах гораздо больше, чем тем кажется, и закрытые двери здесь ни от чего не предохраняют). И графиня, видимо, сумела окончательно убедить бывшую владелицу лечебницы, что та ничего не сможет вернуть или хотя бы добиться какой-то компенсации за потерянное имущество. Но мадам Танита всё-таки по-прежнему интересовалась этой лечебницей. Дегре также знал, что она обзавелась рекомендательным письмом графини – и оно откроет ей двери этого заведения, которое братья-иезуиты весьма оберегали от назойливого внимания посторонних. Что там было такого, что самурайка непременно хотела увидеть? Или найти? В своё время, после бегства Таниты, Дегре с помощниками очень тщательно обыскали всю лечебницу. Разумеется, нашлось несколько тайников с результатами опытов мадам, разными рецептами и какими-то незначащими записями личного характера. Не нашлась только формула отравляющего вещества, которую, надо думать, мадам Танита увезла с собой, как и его образцы. Тут Дегре ждало разочарование. Впрочем, он и ожидал от этой умной и хитрой женщины чего-то подобного. Уничтожить главные улики и увезти с собой то, что не заняло бы много места: важные бумаги и драгоценности — это было правильно, Дегре и сам бы так поступил.

После того, как лечебница перешла в руки иезуитов, те, конечно, тоже обыскивали все помещения – а искать они умели. Но Дегре ничего не смог узнать о том, нашли ли смиренные монахи что-нибудь интересное, чего не нашёл он – и сильно сомневался, что те что-то смогли обнаружить. Иначе он всё равно об этом бы узнал.

Так что мадам Таниту ждёт сильное разочарование, если она вернулась за какими-то бумагами. Всё найденное давно нашло своё место в архивах королевской полиции – больше в лечебнице не могло быть ничего. Так что пусть мадам посетит свою бывшую собственность, кроме неприятных воспоминаний она там ничего не найдёт. Эту часть той головоломки, которую он сам себе задал, Дегре решил быстро.

Но вот почему при своём визите прекрасная дама ни слова не сказала ему о своей племяннице, с которой теперь так носится его дочурка и которую взялась опекать его жена? Могла бы упомянуть об этом хотя бы парой слов. А его жене всё рассказала и даже познакомила с самой этой племянницей. Может, здесь кроется какой-то секрет, узнав который, Дегре подберётся к мадам Таните поближе и, главное, сможет тогда убедить старшую и младшую графиню, чтобы они избегали знакомства с этой тонкой штучкой?

Но как подобраться к мадам с этой стороны? И вдруг Дегре осенило: как же он не догадался разузнать что-то у Эскендер-хана, который лучше и больше всех знал Таниту Кирилаву, который непостижимым образом сумел вывести из себя эту железную женщину и сделать так, что она сломя голову бросилась бежать из Парижа, когда все козыри были у неё на руках? Ну, допустим, на её след вышли тогда тайные службы трёх государств – но Дегре подозревал, что мадам Танита даром время не теряла и заготовила какой-то запасной выход на этот случай. Ничего бы они не нашли в её лечебнице, если бы даже вломились в неё в ближайшее время! Но Чингизид сделал что-то такое, что самурайка не воспользовалась своими хитрыми ходами, а попросту сгребла всё нужное и оставила полиции много интересных, хотя и не столь важных бумаг. Словно разум её находился в каком-то затмении…  Так надо же обратиться к самому Эскендер-хану. Скорее всего, тот не станет открывать давний секрет своего влияния на бывшую свою воспитанницу. Однако, он точно знает о ней очень много – и возможно, поделится с Дегре своими знаниями. А уж он, Дегре, может обнаружить в куче мусора ценную жемчужину!

И Дегре отправился с визитом к Эскендер-хану.

Продолжение следует

© Ёжики (Анастас) & Леди Мелисандра