— Здравствуй, бабушка, — Любава низко поклонилась, — За помощью к тебе пришла, беда у меня. Муженёк мой захворал.

— К врачу его веди, — отмахнулась Яга, не поворачивая головы, — Я эти срамные болезни лечить не умею.

Любава вынула платок и вытерла им выступившие слёзы.

— Не такая хворь у него, бабушка, — всхлипнула она, — Никто про неё ничего не ведает, только руками разводят.

— Не ведает, говоришь? — прищурилась Баба-Яга, — А ну, где твой муженёк? Дай-ка взгляну-осмотрю.

Любава протянула руку и втащила в избушку упирающегося мужа.

— Мне здесь не нравится, — заявил он.

— Звать тебя как, милок? — ласково спросила Яга.

— Федя.

— Захворал значит, Феденька?

— Да выдумывает она всё, — всплеснул руками Федя, — Неделю ходим по разным врачам, уже сапоги новые стёр. Эксклюзивная модель, знаете ли. Я их купил у одного итальянского мастера, ох, бабушка, видели бы вы его работы! Хочу в следующем месяце ещё две пары сапог взять, одни к кафтану выходному, а другие к рубахе с красной вышивкой. Я эту рубаху, между прочим…

— Цыц! — подняла руку Яга, — Чего-то я не совсем понимаю. Это хворь такая?

— Она самая, — подтвердила Любава, не выпуская платка из рук, — Я сама не сразу заметила, а…

— Ты никогда ничего не замечаешь, — фыркнул Федя, — За три дня не заметить новые рукавицы, это ж кем быть-то надо?

— Интересно, — протянула Яга, — А ты его случайно не кусала, милая?

Любава округлила глаза.

— Чего? Это ты к чему, бабушка?

— Да так, теория была.

— Может мы уже пойдём? — капризно заговорил Федя, — Ты обещала новую сбрую купить, забыла уже?

— Подожди немножко, — попросила Любава, — Нужно с бабушкой поговорить.

Федя закатил глаза и отвернулся к печке смотреть на кота. Любава вздохнула.

— Не обижайся, — попросила она, — Купим, только позже.

— Я не обижаюсь, — отозвался Федя, — Я делаю выводы.

Яга прошла к сундуку.

— Интересный случай, — забормотала она, — Может, настойку с комариных лапок?

— Уши отвалятся, — сонно напомнил Баюн с печки.

— Подумаешь, — Яга пожала плечами, — Зато действует.

— Я это пить не буду, — испуганно вмешался Федя, — Мне мои уши очень дороги, как память.

— Тогда эту, — Яга протянула ему бутылёк, — Пей всю.

— Уши не отвалятся?

— Не отвалятся.

— А снадобье низкокалорийное? — уточнил Федя, — Я и так очень толстый, если я не влезу в свой любимый кафтан — это будет катастрофа…

— Пей! — велела Яга.

Федя послушно выпил содержимое и поморщился.

— Не вкусно!

— Ну-ка, милок, — обратилась к нему Яга, — Как тебе твои сапоги?

— Самые лучшие! Я уже говорил про итальянского мастера?

— Не сработало, — всхлипнула Любава.

— Не сработало, — задумчиво подтвердила Яга, — А быть такого не может. Значит, есть только один вариант. Выйди-ка, милая, на улицу, да там жди, пока не позову.

Любава кивнула и пошла к выходу.

— Федя, я на улице буду, — сказала она, — На лавке под деревом посижу.

— Делай что хочешь.

Когда Любава вышла на улицу, Федя закатил глаза.

— Видели её сапоги? — прошептал он, — Какой отвратительный вкус, кошмар просто!

— Хорош комедию ломать, — отмахнулась Яга, — Чего жене голову морочишь?

Федя усмехнулся и сел на лавку.

— А сколько можно мне её морочить, бабушка? — спросил он, — Целыми днями мне про платья, про украшения, про подруг, да слухи со всего Тридевятого Царства. Вечером с работы прихожу уставший, а она мне истерики да обиды: ты меня не любишь, ты стал другим, ты изменился. Сладко, думаешь? Вот и надумал, дай, думаю, попробую. Пусть поживёт в моей шкуре, прочувствует!

— Да поняла уже, поди, — мягко ответила Яга, — Пожалей жену-то. Хватит с неё.

— Хватит, — подтвердил Федя, — Просто так весело было!

Яга добродушно засмеялась.

— Повеселился и хватит, — сказала она, — Я Любаве скажу, что снадобьем тебя излечила, понял? Будет спрашивать, говори не помнишь ничего. А её я сейчас научу, о чём мужу рассказывать не нужно, чтобы опять эта хворь не проявилась.