КИСЛЫЙ И НЕВЕСЁЛЫЙ

Хотите верьте – хотите нет, а именно такие фамилии – Кислый и Невесёлый – носили два прапорщика. Немало, конечно, потешались сослуживцы и над самими фамилиями, и над тем, что вот так «удачно» сошлись они вместе. Но, впрочем, история, рассказанная ниже, касается только одного из прапорщиков. То ли это был Кислый, то ли Невесёлый – за давностью лет потерялось.

Итак, дело произошло, когда наши доблестные армейцы по осени помогали с уборкой урожая не менее доблестным колхозникам. Прапорщики не ночевали вместе с солдатами, а оборудовали себе «спальни» в двух ПАРМах – передвижных авторемонтных мастерских. Места там было маловато, но зато жили они как короли: есть печурка, есть местечко на стеллаже, чтобы постелить матрас. И, главное, — сами себе хозяева.

Кто-то из этих прапорщиков, матёрый мужик, – рост под два метра, кулачищи пудовые, нрав соответствующий – был замечен в том, что «превышал». Попросту говоря, мог иной раз повоспитывать провинившегося солдата не только словом, но и делом. Командир его распекал за это – но ведь тут как: не пойман – не вор. А кто же поймает за руку? Прапорщик моргал честными глазами, глядя прямо на командира, на все вопросы отвечал: «Не могу знать». К тому же конкретно по его службе претензий к нему, как правило, не было. Так всё и шло. До поры до времени – а именно до той ночи.

Имелась у грозного прапорщика со смешной фамилией ещё одна особенность: любил он женский пол. И тогда, на свободе от семьи и чёткого распорядка жизни в части, завёл себе подружку среди местных. И уж по каким причинам – неизвестно, может, по привычке быть всегда на месте, не ходил по ночам к ней домой, а приглашал к себе в ПАРМ. Вот и в тот раз пришли они со своей «заинькой» на освоенную уже территорию, закрылись, выпили ядрёной местной самогоночки, да и завалились в койку.

А тем временем несколько солдат, обиженных на прапорщика, подкрались к ПАРМу и заткнули трубу печки. О чём думали? Скорее всего, не думали вообще – просто хотели отомстить, представляя, как испортят нелюбимому прапору его амурные делишки.

Но просчитались – прапорщик со своей дамой уже мирно спали. Дело грозило выйти нешуточным, в маленьком помещении спящие люди вполне могли и не проснуться. Однако, история закончилась не трагедией, а комедией.

Первой неладное почувствовала «заинька» — видно, спала ещё некрепко. Вскочив с постели, она попыталась открыть дверь – но не тут-то было. Хитро закрывались двери ПАРМов, не хватило у неё ни сил, ни смекалки её открыть. Она пробовала разбудить своего могучего кавалера, но у неё это тоже не получалось. Тогда она стала громко колотить в дверь и орать что есть мочи.

Тут пробудился прапорщик, но со сна и с угара толком ничего не понял. Ему показалось, что его «заинька» среди ночи сошла с ума. Тем не менее, услышав несколько раз истошное «Откройте дверь!», дверь и открыл, решив, что тогда дама его сердца быстро успокоится. Но перепуганная женщина, в чём мать родила, сразу сиганула из дверей на улицу – под свет прожектора, всегда направленного на ПАРМ (мало ли что!) – и, споткнувшись, угодила прямо в лужу.

Прапорщик, пришедший в себя, но по-прежнему ещё ничего не понимающий, тоже в наряде Адама выскочил из ПАРМа и стал вытаскивать свою даму, крепко увязнувшую в глубокой луже и стоявшую там на четвереньках.

Сержант, дежуривший рядышком на КПП и видевший в окно весь спектакль, не нашёл ничего лучшего, как втихаря потешаться над увиденным.

Прапорщику удалось схватить обезумевшую «заиньку», и он попытался водворить её обратно в ПАРМ. Но их злоключения на этом не кончились. Дело в том, что ПАРМ был старенький, и где-то там подведённая к нему электропроводка «пробивала». Об этом знали все – и для того, чтобы не получить чувствительный удар током, «впрыгивали» в ПАРМ сразу двумя ногами. Но тут, конечно, прапорщик напрочь забыл об этой особенности. И «заинька», мокрая и грязная, удар током таки получила, после чего её вопли возобновились. Сообразив, в чём дело, прапорщик сумел впихнуть женщину в ПАРМ, закрыл дверь и рванул к КПП, где, не раздумывая, засветил в глаз смеявшемуся уже в голос сержанту.

Эта история, наверное, так и осталась бы достоянием трёх человек (если бы, конечно, сержант не поделился ею с сослуживцами). Однако, командир, увидев утром хороший фингал под глазом у сержанта, не преминул поинтересоваться его происхождением. Сержант попытался уйти от ответа, сказав, что просто неудачно упал. Но командир, хотя ещё и молодой, но уже вполне разбиравшийся в подобных делах, ласково ответил, что если бы фингал имел место под правым глазом, то он, командир, тогда бы ещё поверил в историю о неудачном падении. Однако, «фонарь», ярко светившийся под левым глазом, определённо наводил его на мысль о чьей-то правой руке, постаравшейся так удачно навесить это «украшение». Тогда сержант сознался, что получил этот знак отличия от прапорщика. Вызванный для ответа прапорщик, бывший тогда почти вдвое старше своего командира, запинаясь и отводя глаза, рассказал о ночном происшествии.

Ну что оставалось делать командиру? Сержант получил три наряда вне очереди с какой-то подходящей формулировкой. А прапорщика в общем наказывать было не за что: поста своего он не оставлял, и даже спас жизнь человеку. Да и наказание своё он уже получил. По полной программе.