«БОЙ ЗА ПЕТЕРГОФ»
ЧАСТЬ 4

Матрос Саня и командир орудия Вероника, возвращались обратно к окопам, где обедали остальные бойцы. За ними не спеша шёл подпоручик с хомяком.
— А звать то тебя как, перебежчик? — обернувшись поинтересовалась Бастет.
— Игорь… — бросив обиженный взгляд, отвечал подпоручик.
— И давно ты у белых? — спросил моряк.
— Из мобилизованных я. — начал рассказывать подпоручик, — Когда всё это началось с революцией, меня и призвали. Но я против красных воевать не хотел! Потому и винтовку сломал….
— Так ты у меня и орудие так сломаешь! — усмехнулась Вероника, — Если будешь крутится возле него! А то вдруг снова передумаешь и перебежишь обратно к белым!
— Не побегу! — уверенно отвечал отвечал Игорь.
— Не побежит! — уверенно поддержал матрос, демонстративно положив ладонь на рукоять своего пулемёта, — Не успеет!
Хомяк, услышав утверждение матроса, нахмурился.
Не спеша, вся троица, вместе с хомяком, добралась до орудия. В окопах вразвалку лежали отдыхали, бойцы Вероники, отьевшись после ненавистного рыбного рациона, и напившись, из купленных у анархистов запасов спиртного. Сидя на бруствере окопа, Леночка протирала кусочком бинтика свой «Маузер», периодически поглядывая на водителя «Руссо — Балта». Сам Василий в это время, приятным, чётким голосом пел, играя на гитаре:

В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь —
Колокольчик звенит,
Этот звон, этот звук
О любви говорит.

В лунном сиянье ранней весною
Вспомнились встречи, друг мой, с тобою.
Колокольчиком твой
Голос юный звенел,
«Динь-динь-динь, динь-динь-динь!» –
О любви сладко пел.

Вспомнился зал мне с шумной толпою,
Личико милой с белой фатою.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь —
Звон бокалов звучит,
С молодою женой
Мой соперник стоит…….

— Ну что, теперь и наша очередь отобедать? — спросила у матроса Бастет.
— Я наверно, пойду, то же искупаюсь…- глядя на воды Финского залива, отвечал моряк, — Заодно гляну, как там Митька, чего он так долго не возвращается… Леночка, посторожите пожалуйста мой пулемётик, только ничего на нём не нажимайте! Очень Вас об этом прошу! И не подпускайте к нему подпоручика Игоря, а то он что нибудь в нём обязательно сломает!
— Хорошо, дядя Саня! Будет выполнено!
Матрос положил на бруствер окопа «Льюис», недалеко от медсестрички, и чётким размашистым шагом направился к кромке воды Финского залива.
— Ну, тогда нам придётся в компании с Игорем отобедать…- вздохнула Бастет и обернувшись к нему, скомандовала, — Открывайте бутылку вина, только не сломайте её невзначай, подпоручик!
По тропинке к берегу залива матрос повстречал рабочего, шагающего в кальсонах и куртке, уверенным, протрезвевшим от холодной воды залива, рабочим шагом.
— Ты чего в таком виде, Митька?
— А что мне мокрые штаны на себя напяливать? — поравнявшись с матросом, отвечал рабочий, — Пусть пока на винтовке поболтаются, подсохнут. Дойду до окопов — развешаю их на нагревшемся от солнца щите орудия. Там они быстро подсохнут, вот тогда и напялю! А ты чего без своего пулемёта?
— Так я с ним заплыв делать не собираюсь! — усмехнулся моряк, — Его Леночка пока охраняет. Если что — диски запасные там недалеко в нише окопа.
— На, хоть наган возьми временно…- рабочий протянул матросу револьвер, — А то высадятся на берег твои «друзья» с броненосца, и надают тебе безоружному по шеям!
— Ну у меня шашка и кортик ещё есть… Ладно, давай свой наган! — забрав оружие, ответил матрос, — Иди пока, компанию Веронике за столом составь, а то ей с бывшим белогвардейским подпоручиком обедать совсем не «Комильфо». Только ты вот одет совсем не культурно! В подштанниках она тебя за стол не пустит, хоть ты и революционер….
Через некоторое время рабочий подошёл к орудию и бесцеремонно развесил свои мокрые штаны на щите пушки.
— Ты чего удумал, Митька? — держа в ладонях кружку французского вина, стала возмущаться Бастет, — А ну сымай немедленно!
— Тебе что жалко, что ли , командир? — поправляя поровней свои «брюки», отвечал рабочий, — Щит нагрелся, штаны мои через пару часов высохнут на солнце. Или что — лучше будет для революции, если я их надену мокрыми, простужусь и помру молодым и красивым, не от белогвардейской пули, защищая идеалы нашего передового пролетарского класса, а от соплей и температуры, как какой нибудь белогвардейский граф?
— Да за такое неуважение к оружию, жители Северного Кавказа, что нам эту пушку подогнали, тебя враз бы сделали своим «кровником» ! — продолжала возмущаться Бастет.
— Та ладно, Вероника! — приближаясь к бойцам, отвечал рабочий, — Мы им про этот маленький нюанс говорить не будем….
— Дядя Митя, ну в самом деле! — настала пора возмущения медсестрички, — Вы же в культурном обществе находитесь! В том числе и среди дам! Как можно Вам, рабочему с пролетарской революционной совестью, находится в их обществе в одних подштанниках?
— А чего я поделаю, Леночка? — обернувшись к медсестре, отвечал рабочий, — У меня ведь вторых таких штанов нет! Что мне теперь, от вашего женского общества по кустам теперь прятаться, что ли? И сидеть там до тех пор, пока мои штаны не высохнут? Или вы, Леночка, первый раз видите рабочего — пролетария с волосатыми ногами?
— Не в этом дело, дядя Митя! — продолжала возмущаться Леночка, — И видела и вижу я всяких разных типов с волосатыми ногами периодически! Но в основном в больнице, а не в присутственном месте и не у обеденного стола! Это же совершенно не эстетично! Вот разве бы кому то из вас понравилось, если бы мы с тётей Вероникой, разделись бы до нижнего белья и ходили бы тут с ней перед вашими лицами?
— Да вагонетку мне шахтёрскую на ногу со всего размаха уронить, если бы я протестовал против этого! — приподнявшись, заявил Васяка.
— Да язык бы у меня отсох, если бы я возражал против того, что б командир разделась до нижнего белья! — вторил ему Петрович.
— Да вы бы с Вероникой ни одной нотки осуждения не услышали бы от меня, медсестра! — хмельным голосом отвечал подпоручик из за стола.
— Ну вот видишь, Леночка! — развёл руками рабочий, — Весь коллектив, включая перебежавшего к нам белого офицера, был бы не против! А я же завсегда поддерживал коллектив! Потому бы и я не стал возражать против такого внезапного зрелища!
— Не самый удачный пример, медсестра! — нахмурив брови, произнесла Бастет.
— Фи!!! Да я и так уже поняла, что от этих мужиков ничего хорошего и дельного не услышишь! — отвернулась Леночка от рабочего, — Испорченные гражданской войной, очерствевшие до культуры типы!
— А вот мне бы это не понравилось, Леночка! — ответил водитель Василий, отвлёкшись от игры на гитаре.
Все представители мужского пола, включая хомяка, враз устремили взоры на Василия.
— Тебя что, контра, так перевозбудил вид из окна Керенского в юбке, что ты теперь женскими прелестями любоваться не способен? — спросил водителя рабочий.
— Наверно его твой вид в подштанниках сильно впечатлил! — хохотнул Васяка, — Ты ему теперь в таком эротическом виде долго по ночам снится будешь!
— Таки всегда найдётся один подозрительный мужик в коллективе, которому малоодетые дамы таки не нравятся! — с подозрением, отодвинувшись от водителя подальше, ответил Петрович.
— А вы ещё против «Белых» воюете! — подхватил общий протест возмущения Игорь, обращаясь к сидевшей напротив Бастет, — Вот вам против кого в первую очередь воевать надо! Именно такие окончательно разрушат семейные уклады жизни в России!
— Да вы же всё неправильно поняли, господа-революционеры! — всплеснув руками, закричал водитель Василий, — Я же за эстетические наряды у наших дам! И что б ничего открытого из частей тела! И что б их кавалеры выглядели то же эстетично! А не так, как этот обнаглевший рабочий, сверкали в их присутствии своими подштанниками!
— Ну я ничей не кавалер. — буркнул Митя, — Так что мне и особо стесняться нечего….
— Держись ка от нашей спины подальше! — обращаясь в водителю, заявил шахтёр Васяка, — На всякий случай! А то ведь не поймём!
Водитель, покачивая головой от осознания того, что мог быть не понятым, прекратил дальнейшие разговоры:
— Ладно, я пойду пожалуй, поставлю машину свою в укромное место. Потом вернусь сюда….
— Возвращайтесь поскорей, Васенька! — крикнула ему вслед Леночка, — Мы будем Вас ждать!
— Возвращайтесь поскорей, Васенька! — перекривляя Леночку, кричал вдогонку Петрович, — Только нормальным мужиком, которому женщины нравятся!
Василий, заведя мотор «Руссо — Балта», поехал по направлению к правому краю пандуса основного дворца.

Матрос подошёл к краю берега, оглядел водоросли, что прибило волнами к берегу Финского залива, и, раздевшись догола и положив наган, кортик и шашку на аккуратно свёрнутую одежду, с разбегу бросился в морские волны холодной Балтики. Холодная вода была ему нипочём, чёткими размашистыми движениями он принялся грести от берега по направлению к броненосцу. Сделав заплыв примерно метров на четыреста от берега, матрос, откинувшись на спину, принялся отдыхать на качающих его волнах Финского залива, снимая таким образом усталость от тяжелых суток минувшего дня….

Бронеавтомобиль, под управлением интервента Никоса, быстро продвигался по нижнему парку Петергофа. Вскоре капитан, вглядываясь в смотровую щель, заметил рубежи окопов, орудие и расположившихся рядом, большевиков.
— Установите нужный прицел на пулемёте, поручик. — усмехнувшись, обратился к Орку Керенский, — Наш немногочисленный противник скоро будет весь «как на ладони» !
— Скорей бы! — охватывая двумя ладонями рукоятки «Максима», проговорил довольный Орк.

— Ой! Смотрите! Тетя Таня с анархистами и дядей Витей к нам едет! — захлопала в ладошу, увидев приближающийся броневик Леночка.
— Да что то как то странно едут…..- прижимая к глазам взятый у Бастет бинокль , с сомнением ответил рабочий, — Обычно анархисты свою машину берегут, плетуться в основном с «черепашьей скоростью», а сейчас вон летят, да как будто в атаку! Причём по неизвестной им территории!
— И правда, дядя Митя! — внимательно приглядевшись к броневику, ответила Леночка, — Они обычно свой флаг вывешивают, анархистский, когда разьезжают по дорогам, а сейчас флага то и не видать!
— И пулемёт на нас нацеленный, мне совсем не нравится! — перехватывая бинокль у рабочего, сказала Бастет, — Так стволом не рыщут, приезжая к друзьям….. Всем в укрытие!
Рабочий бросился к пулемёту моряка, Леночка принялась извлекать свой «Маузер» из медицинской сумки, подпоручик, сгребая от греха подальше целые бутылки со спиртным со стола, юркнул вслед за хомяком в окоп.

— Разбегаются сволочи»! — с досадой проговорил поручик, подымая планку предохранителя на спуске башенного «Максима», — Что то таки заподозрили!
— Поручик, не дайте им подобраться к пушке! — доставая английский револьвер, посоветовал капитан, — Пока она остаётся развёрнутой в другую сторону, она нам ничем не угрожает…..
— Прорвёмся вплотную к окопам, раскатаем их их всех из броневика за милую душу! — улыбнулась Мелисандра, доставая свой дамский браунинг.
Вся природа Петровского парка замерла в ожидании трагической развязки.

Продолжение следует……..

(c) Дядя Митя