Степаныч достал советские стаканы в мельхиоровых подстаканниках. Стаканы были те самые, мухинские, дизайна архитектора Мухиной, чья скульптура «Рабочий и Колхозница» заново украшает вид на ВДНХ с проспекта Мира. Некоторые из них были уже с отколотыми краешками. Степаныч заметил на это:
– Да, а где новые взять? Стаканы даже делать разучились.
Чайник тоже из какого–то недобитого сервиза Ташкентского фарфорового завода. А чай, лимончик и сахар уже из «Пятерочки».
— Вот про чай ничего не скажу. Сейчас можно и хороший купить, если денег не жалко. А тогда только грузинский № 38, про который говорят, что цифра – это процент индийского чая, а остальное —дрова. Ну ничего обычно дело, пили. И сахар был по талонам.
Тут опять начинается спор о дефиците, о том, когда он был и на что были талоны, но Степаныч только в щетину усов улыбается. Наконец, говорит и он.
— Ну, на полках действительно ничего не было, а вот холодильники в путёвой семье были под завязку. Это магия, малята.
Привёз как–то дядька из ГДР переводные картинки… Ну знаете, портреты каких–то актрис и моделей восточноевропейских стран социалистического содружества. Все совершенно невинно, как известно «в СССР сексу нету», поэтому максимум дозволенного — обнажённая по самый разлёт ключиц шейка. Тогда такие картинки был модно клеить на что угодно. Вот мой дядька, к примеру, большую часть отволок на работу, а одну наклеил на холодильник. Это был портрет брюнетки с яркими голубыми глазами и стрижкой «под пажа», модной в 70–х. Тётя скривила было мордочку при виде красавицы и что–то прошептала про порнографию, но дальше этого не пошло. А я лично, сколько не заходил в гости, столько наклейку эту видел и уже привык, как к чему–то твердокаменному, вечному. Дядька ей даже имя дал – Бригитта. И холодильник так называл.
И вот, как–то уже на излёте восьмидесятых позвал меня дядька к себе, как мне 18 лет исполнилось и говорит, есть у меня подарок… Ну, думаю, неужто мопед? У дядьки–то детей нет, я один наследник, баловал он меня. А он выносит торжественный такой новенькую гитару, а на ней фоточка Бригитты. Черт его знает, как снял с холодильника. А я на этой гитаре и играть то не умею. А он – научишься, скоро тебе в армию…
А надо сказать, что если ты художник или гитарист, то в советской армии это как социальный лифт. Ты уже не душара позорный, а нормальный такой дух, с дедами можешь оттягиваться, песни им петь, пока другие одногодки сортиры драят. Взял я эту гитару и так легко стал на ней учиться, просто, как родился музыкантом. За неделю я освоил три аккорда, несколько дворовых песен, мне дала красивая девчонка из соседнего подъезда, в общем, к успеху пошёл. Вот только заметил я странность одну – на моей гитаре, которую я назвал Бригиттой, в честь картинки, у меня все было отлично и звучание было у неё как будто Страдивари мастырил, а не Ленинградский фанерный завод; а вот стоило мне взять другой инструмент, пусть даже и «Ямаху», ничего не получалось. Я прикинул морковь к носу и отправился к дядьке за разъяснениями. Вот что он мне сказал.
«– Быстро ты сообразил. Ну ладно расскажу. Когда я служил в ГДР, познакомился с одной женщиной. Она была старше меня и не очень красива, как я тогда думал, но по женской части – огонь. Вот она мне и говорит, когда меня на родину отзывали, хочу типа напоследок подарок сделать. Выкладывает передо мной несколько переводных картинок. Выбери одну из этих мадам, она тебе помогать будет. Шутки я люблю, не теряюсь. Выбрал. А она её взяла и на другой день вернула. Сказала, то провела друидский обряд, теперь нужно только прикрепить эту картинку к полезному предмету и тот будет меня обслуживать. Меня или того человека, на кого я укажу. Ну я поесть любил, а тут даже докторской колбасы не купить из–за дефицита. Я и наклеил её на холодильник. И как попёрло только… Мы с женой сами не понимали откуда бралась там еда, да ещё такого качества – финский сервелат, вырезки, корейки, языки копчёные, бананы и апельсины, сыры и чешское пиво… вроде бы потом вспоминаешь, что покупал сам – повезло, «выкинули» в гастрономе дефицит на прилавок, когда мимо проходил, но какие–то это были воспоминания странные, как во сне или в пьяном бреду. И деньги не кончались».
А я думаю, что это он такую хорошую вещь задарма отдал. И тут он мне и говорит, как мысли прочёл, что у него от всех этих деликатесов язва желудка и кроме овсяночки уже ничего нельзя. Вот и весь секрет. В общем, пользуйся гитарой, но не злоупотребляй, мало ли чего…
Уже в девяностых я понял, что инструмент инструментом, а выше лабуха в ресторане мне не подняться. Учится в консерваториях лень и поздно уже, а без нужной базы мне только в электричках выступать. К тому же мне нужны были деньги. Я решил, что Бригитта может мне пригодится в ином качестве и переклеил её на дипломат. И тогда начинающий юрист очень быстро превратился в преуспевающего специалиста, у которого всегда под рукой были все необходимые документы. Но, как и предупреждал меня дядя, злоупотреблять Бригиттой не стоило. Очень скоро на юриста в костюме «от Версаче» с потрёпанным дипломатом на котором бельмом сияла пошлая наклейка, обратили внимание. Похоже толковые люди были знакомы с подобными вещами.
Ко мне подкатили очень неприятные типы в малиновых и кожаных пиджаках и попросили продать чемоданчик. Я отказался и тогда они достали стволы и забрали его. А через неделю вернули, пробурчав какие–то извинения и гоповское «не обессудь, братишка». Лица при этом у них были угрюмые, а у одного даже фингал под глазом.
Но я уже стал опасаться постоянно «светить» дипломат.
Однажды, сидим мы с коллегами в китайском ресторанчике возле Красносельской, отмечаем какую–то удачную сделку и вижу, девушка за соседним столиком посматривает в мою сторону. И кого–то она мне смутно напоминает. Я выбираю момент накатываю ещё гаолянового самогона и подсаживаюсь к ней. Именем интересуюсь. А она такая: «Бригитта».
И тут я трезвею моментально, всматриваюсь в этом красном полумраке в её личико и да, это она, с той же причёской мальчика–пажа. Не бойся, говорит, я ненастоящая. А пришла я к тебе, чтобы попрощаться. Засветил ты меня среди людей страшных. Дядька твой тот умнее был, на холодильнике держал, дома, куда мало кого пускал.
«— Хотя, в армии, мне понравилось… столько красивых парней… и почти каждый вечер полуголые. Несколько из них на меня затворы передёргивали… да, не ты один… Ладно не будем об этом. Сдать тебе меня нужно и задорого сдать, милый… Тех двоих лошков я отвадила, когда бабло им на фальшак поменяла и объяснила, что трогать меня без договора нельзя. Но, меня видели и другие, люди, которые в магии большие градусы имеют. Их я кинуть не смогу… И вот как мы поступим…»
Бригитта сказала, чтобы я пошёл в Детский мир на Лубянке, в столовую на верхнем этаже и взял с собой чемоданчик. Покупатель сам откроет его и оценит содержимое. Моё дело – не смотреть и забрать второй чемодан с деньгами.
Я так и сделал. В назначенный день пришёл в столовую на верхнем этаже Детского мира. Тогда это было доступным местом с неплохим меню. Сижу я, значит, через силу лобио жую. И вдруг влетает парочка ребят с обрезами дробовиков и в балаклавах, достают стволы и кричат, всем сидеть, это ограбление. Кошельки на стол. И начинают собирать со стволов кошелёчки. Доходят до меня.
«— Открывай дипломат».
И стволами так водят возле носа. Я зуб даю, от тех стволов даже порохом пахло. Открываю, сам зажмуриваюсь и им показываю. Тишина. Приоткрыл один глаз, а эти бандюки таращатся в нутро дипломата и тихо так говорят.
— Извините, не признали сразу… Мы тут всё вернём, вы только не подумайте, чего.
После этого они бросают собранные кошельки на пол и сбегают… Я закрываю дипломат, так и не глянув туда и снова принимаюсь за лобио. Вот, пока посетители забирают свои кошельки, ко мне и подсаживается неприметный человек, правда в очень дорогом костюме, но из тех, что смогут определить только свои. Потаскавшись с «Бригиттой» я мог уже отличать пошлый Хьюго Босс от хендмейда из Лондона. Человечек поставил на пол другой дипломат и взглядом показал на мой. Я хотел было открыть, но он сказал, что уже знает, что внутри. Я из вежливости тоже сказал, что не буду открывать его дипломат. И мы обменялись чемоданчиками, как в шпионских боевиках. Он протянул мне руку, хоть и неохотно и мы скрепили сделку.
— Денег было там много, но все равно они кончились, – вздыхает Степаныч, допивая адмиральский чай, — А во Бригитту я ещё раз увидел. В одном из расследований о коррупции показали дворец в Геленджике. Ну все помнят, ага. Там случайно промелькнуло фото с натуры – какой–то гастарбайтер на фоне мебелей запечатлелся. Так вот, в одном из медальонов вместо позолоченной лепнины я увидел головку Бригитты. Облезла уже, но видно, что на хорошем счету у хозяина. Такая фигня, малята.