По странной иронии судьбы в тот самый миг, когда Дегре – уж позвольте нам, дорогие читатели, называть его старым, но таким привычным именем – вспоминал бурные события пятнадцатилетний давности, в его кабинет впорхнула Женни. Конечно же, предварительно не постучав в дверь, естественно, не сделав реверанс, однозначно, не опустив кроткие голубые очи долу. Вместо всего этого юное исчадье ада, посланное Дегре за его многочисленные грехи, с размаху хлопнулось в кресло и устремило на любимого папеньку многообещающий взгляд.

— Ах, папА, — воодушевленно прощебетала Женни. – Знаешь, что мне рассказал сегодня Фе?

— Что тебе рассказал Фе.., позволь-позволь, ведь графиня Еления строго-настрого запретила своему дражайшему сыночку общаться с тобой. Как же он мог тебе что-то рассказать?

— Ах, папА, ну что за вздор, — Женни сделала небрежный жест, точно сметая прелестной ручкой возведенные графиней препоны на ее пути общения с наследником рода Ферро. – Запретила она…, сам посуди, что мне может запретить эта курица? Квохчет над Фе, точно мимозу из него растит! Спасать надо парня, пока он совсем в девчонку не превратился!

— Ну, положим…, а все-таки как же ты с ним смогла встретиться?

— Легче легкого, — хихикнула Женни. – Переоделась слугой, намазала лицо тональным кремом, прилепила усики, надела парик – и вуаля! Фе был просто в восторге от моего маскарада, сказал, что в жизни не видел красивее пажа!

«Вся в мать, — подумал Дегре, вспомнив явление Ежении в аналогичном прикиде на международном конгрессе отравителей. – И в меня тоже, — подумал он, вспомнив свой прикид на том же конгрессе. – А нрав…, ну, наверняка все дело в том, что мы ее зачали, когда дело об ингибиторах было в самом разгаре. Вот и получился настоящий ингибитор в юбке!»

— Ну так вот, — Женни, конечно же, не подозревала о том, что отец лестно сравнивает ее со сложным химическим соединением. – Фе сказал, что ко двору короля прибыл какой-то странный господин из… вообрази себе, России! Он, оказывается, знаком с дядюшкой Петроффым и тетей Элиссой. Фе говорит – просто чучело какое-то, ходит в длинном халате, глаза раскосые, взгляд прям ух какой пронзительный! Фе обещал познакомить меня с ним при первой возможности, говорит, он все-все знает про всякие лекарственные травы…, а ты же знаешь, как я люблю слушать про яды! А этот…

— Эскендер-хан? – Дегре почувствовал себя так, как будто он вот-вот потеряет сознание.

— Что? А да, вроде бы так. Дурацкое имя, верно? – Женни расхохоталась. – Но весь двор от него без ума, наверное, потому что он такой необычный. Ничего, вот встречусь с ним…

— Ни в коем случае! – рявкнул Дегре. – Этого еще не хватало! Ты ничего не знаешь об этом человеке, и незачем тебе с ним встречаться…

— Не знаю, так узнаю, — невозмутимо проинформировала отца Женни. – И ничего ты мне не запретишь, если уж я решила познакомиться с этим самым Эскендером поближе! Говорят, он совершенно неприступный, за ним дамы хвостом бегают, а он…

— Так, стоп! – Дегре вскочил с кресла, как будто ощутив под известным местом своего организма заботливо разложенный костер. – Этот самый Эскендер тебе в дедушки годится! Тебе что – мало того, что я каждый день получаю по десятку адресованных тебе предложений руки и сердца и по десятку вызовов на дуэль из-за твоей милой манеры отвергать воздыхателей? Чего глазами невинными хлопаешь? Ты ж меня до могилы доведешь, наказание Божие!

— Не доведу, — Женни, тоже поднявшись с кресла, обнадеживающе похлопала любящего папеньку по плечу. – Ты же сам сказал, что умрешь только после того, как выдашь меня замуж. Крепись, старичок, ждать осталось недолго – ну, годика два-три максимум. И потом, как говорит мама, не можешь же ты уйти в лучший из миров, так и не поняв всего величия поэзии Вергилия и Овидия?

Граф Франсуа де Гре передёрнулся. Доченька знала, где его больная мозоль! Была бы его воля – наш граф устроил бы обоих этих мерзавцев, которых так обожала его учёная супруга, в тайные камеры Бастилии – там, где заключённые в них персоны даже имён не имели, да и забыл их там на веки вечные! Жаль, что он ни этого Овидия, ни этого Вергилия  уже никак не сможет достать – те давным-давно рассыпались в прах. Однако, испортив жизнь многим поколениям студиозусов, да вот таким бедолагам, как он, женатым к своему несчастью на чересчур эрудированных дамах.

— Ты меня любишь? – трагическим голосом вопросил дочь граф.

— Да, а что надо? – отвечала младая проказница.

— Две вещи я прошу тебя не делать, только две! Если ты меня хоть сколько-нибудь любишь! – возгласил граф, отбирая у Женни снятую ею со стены турецкую саблю, которой она задорно махала в опасной близости от  его носа. Водрузив саблю на место, граф продолжил:

— Я знаю, Женни, что мы тебя избаловали сверх меры. Молчи! И послушай своего отца, который тебе, может быть, кажется недалёким и отставшим от века. Однако, у меня есть бесценный опыт. Полученный мною в разных сферах …очень разных! И вот я прошу тебя – во-первых, постарайся больше при мне не упоминать этих двух римских бездельников, которых твоя маменька так обожает!

— Раз – загнула пальчик Женни.

— И ещё постарайся ни при каких условиях не знакомиться с этим русским азиатом…или азиатским русским…уж не знаю, как его правильно назвать! Это опасный человек! Я сталкивался с ним пятнадцать лет назад, ещё до твоего рождения – и поверь, что мало хорошего вынес из этого знакомства. Хотя, к счастью, в то время мы с ним настоящими врагами не были, скорее даже были временными союзниками. Нам удалось тогда добиться кое-каких результатов в деле о производстве у нас в столице отравляющих веществ. Ну то есть это производство было остановлено… Но, однако же, этот русский шпион действовал такими методами… Сумел загнать в угол эту аферистку…эээ…мадам Таниту – да так, что она всё бросила и исчезла из Парижа на следующий день. При этом я сам лично видел – иначе бы не поверил – что она чуть не рыдала у ног этого монгольского…кажется… хана! Так-то, моя милая дочь! И слава Господу нашему, что вскоре за ней уехали из нашей столицы и сам Эскендер-хан, и его друзья-приятели, такие же безбашенные русские шпионы, Петрофф и Боширофф. Правда, жаль, что прихватили с собой и моего приятеля пана Станислава…но это уже совсем другая история!

— Блеск! – воскликнула, загибая второй пальчик, юная графиня де Гре. – Я всегда подозревала, что тётушка Элисса вышла замуж не за простого русского дворянина! А теперь знаю это точно! Как жаль, что меня тогда не было на свете!…

Дегре прикусил язык – но было уже поздно. В пылу нравоучений он рассказал дочери больше того, что собирался. И теперь вдруг понял, что только подогрел её ненужный интерес к той давней истории, казавшейся давно похороненной в архивах.

Но если бы наш почтенный полицейский знал, что всплывшая в его памяти история – это просто звоночек судьбы, которая бывает весьма вежлива и перед тем, как оглушить вас ударом по голове, деликатно напоминает о себе разными вроде бы случайными знаками.

Никогда наш достойный служитель закона не предполагал, что снова столкнётся с давними знакомыми, снова должен будет заниматься тем, что, по его мнению, было надёжно похоронено и заросло травой забвения.

Продолжение следует

© Ёжики (Анастас) & Леди Мелисандра