Уж извините, дорогие читатели, что мы не будем подробно описывать возвращение блудного отца семейства Де-Гре-Орнонов в родную хату. Ограничимся замечанием, что Рембрандт точно не стал бы создавать полотно на этот сюжет. Сыновья при виде отца пришли в восторг, Ежения сначала попыталась напустить на себя холодность и отчужденность, но долго не выдержала и так просияла, что Дегре счел за благо все простить. «Курица, — в который раз за день великодушно-снисходительно подумал он. – В конце концов, все бабы такие».

Тут Дегре, конечно, был неправ. Обобщения в принципе не лучший способ познания многогранности человеческого бытия. И, по крайней мере, одну не такую бабу никто бы не осмелился сравнить с курицей. Вы, конечно же, догадались, что речь шла ни о ком ином, как о Таните Кирилаве, которая – редкий случай – в этот момент спокойно пребывала в своем доме, никого не трогала и даже ничего особо зловредного не замышляла, а просто общалась с Катериной на широкий круг тем. И тут…

Вошедший слуга поклонился и сообщил, что какой-то мальчуган принес мадам подарок и просил передать ей в руки. Танита слегка удивленно посмотрела на слугу и легонько кивнула, давая понять, что готова к принятию подарка. И вот! Слуга внес в покои мадам великолепный изящный бокал… с черной розой! Роза была даже великолепнее бокала, не говоря уж об ее столь редком цвете! И вместе они – роза и бокал – наполнили покои Таниты удивительной атмосферой таинственности, роскоши и утонченных намеков на что-то…, кого-то… В общем, вы поняли.

Катерина, которую Танита годами приучала контролировать свои чувства, не удержалась и тихонько взвизгнула. Понять и простить – в 14 лет еще трудно полностью держать себя в руках, когда ТАКОЕ происходит.

— Ах, мама, у тебя уже появился поклонник? И такой…, такой…

— Такой, — подтвердила Танита, чуть слышно скрипнув зубками. В отличие от дочурки она моментально срисовала этого поклонника и мысленно посулила ему сто кинжалов-заколок в бок. – Но ты бы, Катерина, лучше помолчала на эту тему – пока ты у меня специализируешься на том, что отбиваешь чужих поклонников. То-то Женни сама не своя последние дни.

Повторимся – Катерине было всего 14 лет, она только начинала постигать науку техничного перевода стрелок с себя на ближнего своего. И поэтому, услышав слова матери, она вся залилась краской.

— Ма-а-а-м, да не было ничего между Женни и Луи. Женни просто обижается, что у нее любимую игрушку отобрали, вот и все. Подуется, и перестанет, а у нас с Луи все серьезно! Ну хочешь, я поговорю с Женни…

— Не надо! Ты не забывай, что к Женни прилагается еще и ее папенька, а он – тот еще проныра! Начнет совать свой длинный нос куда надо и куда не надо…, жаль, что в свое время я ему этот самый нос не укоротила, а ведь была возможность. И вообще, моя дорогая девочка, в таких случаях лучше всего дать подруге отрыдаться и перебеситься в гордом одиночестве. Женни – не дурочка, и к тому же, не лишена обаяния, в кавалерах у нее недостатка нет, так что, глядишь, и переключится на кого-нибудь другого, даже не заметив, как это произойдет.

— Хорошо, — Катерина недаром была дочерью Таниты, и сбить ее с толку можно было только на короткое время. – Но все же – что это за поклонник, мама? Я же вижу, ты его хорошо знаешь, это не результат просто случайного знакомства, это что-то серьезное… и долгое…

— Серьезное и долгое, — Танита тяжело вздохнула, глядя на юное личико дочери. – Как ты верно это сказала. Слишком серьезное и слишком долгое, особенно если учесть, что начиналось все как попытка отвлечь внимание…

Танита вздохнула, глядя на изысканно-мрачную розу.

— Когда мы прощались с этим человеком… а он, будь он неладен, сумел меня найти, хотя я уезжала из Парижа впопыхах… Его чутьё никогда его не обманывает… Вот тогда он кое-что мне сказал и кое-что подарил…

Танита замолчала.

— Мама, что?! – с замиранием сердца спросила Катерина, предчувствуя здесь какую-то головокружительную тайну. Её всегда сдержанно-холодная мать, никогда на её памяти не терявшая выдержки и гордого достоинства в самых сложных обстоятельствах, вдруг на её глазах превратилась в обычную женщину, у которой перехватывает дыхание от каких-то воспоминаний и которая едва сдерживает слёзы – Катерина никогда бы не поверила, что её красавица-мать вообще может плакать. У неё самой замерло сердце – она предчувствовала какую-то романтическую историю, одну из тех, которые так любят описывать бульварные писаки и которые так охотно слушают юные барышни. И которые, заметим, так выводят из себя мужчин, случайно взявших в руки такое чтиво. А отчего это мужчины так раздражаются и даже злятся – спросим мы. Думается, оттого, что в этих сентиментальных, романтических и печальных историях, как правило, всякие гадости происходят именно из-за мужчин! Ларчик просто открывается! А все мужские вопли, презрительные ухмылочки и фырканья яснее ясного указывают на их вину. Да она у них просто на лбу написана! И на всяких других местах!…

— Ах, дитя – промолвила Танита – всей этой печальной истории тебе знать не нужно. Но уж если я начала кое-что рассказывать – докончу. В то время я очень нуждалась в деньгах. У меня осуществлялся замечательно выгодный проект, все мои средства были вложены в него, и он вот-вот должен был начать давать мне прибыль. Однако, в силу разных причин, о которых тебе знать не нужно, я всё бросила и срочно должна была уехать не только из Парижа, но и из Франции. Моё решение было очень неожиданным для меня самой, но тем не менее я его ни за что бы не переменила. Ты ещё не догадываешься, и не дай Бог тебе это узнать, как можно глубоко обидеть самую стойкую женщину – так, что в её душе загорится огонь мести, который будет светить ей всю оставшуюся жизнь и не даст ей упасть или опустить руки… Впрочем, кое- в чем я была виновата сама. Влюбила в себя этого гордеца, который мешал мне … и считала, что сделала очень удачный ход. А потом сама, как последняя дура, за какую-то минуту поняла, что мне, кроме него, никто другой не нужен – а он отверг меня. Вот так просто – посмотрел холодным взглядом и отвернулся. Как будто между нами никогда ничего не было!…

— А было?- Катерина затаила дыхание, ибо то, что рассказывала ей её мать действительно было стопроцентной сногсшибательно-романтической историей, о которых так часто пишут в романах, но которые так редко встречаются в жизни.

-Было – усмехнулась Танита. – Но закончилось вот так глупо. Так вот, этот человек принёс мне в тот далёкий вечер такую же розу. И сказал, что я – именно чёрная роза, прекрасная и опасная. А ещё он  сделал мне одно предложение, которое я приняла. Я навсегда отказалась от одной формулы, которая и должна была принести мне богатство, но взамен  получила от него план места, где хранились сокровища моего отца. То есть он навсегда обеспечил наше с тобой положение.  Я добралась до сокровища, стала богатой, смогла выгодно вложить деньги, разбогатела ещё больше… Путешествовала, торговала, флиртовала, посетила родину моего отца – далёкую Японию, прожила там несколько лет… Ну дальше всё было обычно. Я ведь никогда не оставляла тебя надолго, ты побывала со мной во многих местах. Многое ты сама помнишь…

— Мама – дрожащим голосом сказала Катерина, подошла в Таните и взяла её за руку. – Матушка! Ты толком никогда мне не говорила о моём отце…

Дочь самурая подняла брови. Обычное холодно-отстранённое выражение лица уже вернулось к ней.

— Дочь моя, о чём ты говоришь? – удивление в её голосе было невероятно искренним. – Ты же знаешь, что на самом деле ты моя племянница, дочка моей сестры, умершей в родах, и одного беспутного офицера, уехавшего на войну почти сразу после свадьбы с ней. Матушка твоя умерла – мы с тобой и на могилке её были. А отец сгинул на той забытой войне. Даже портрета не осталось. О чём ещё тут можно говорить?

— Но, матушка, я подумала… мне показалось…

— Ох уж эти юные барышни, горячие головы, наивные сердца! – засмеялась Танита и поцеловала Катерину. – Меньше надо читать этих слезливых дамских романов! Там вечно потерянные дети, несчастные сиротки, спрятанные сокровища, бандиты и пираты. Так вот, ты вовсе не несчастная сиротка, сокровище давно найдено, все дети живут со своими родителями, а любому бандиту и пирату мы с тобой способны дать такой отпор, что он ещё долго будет жалеть о встрече с нами…если вообще жив останется! Правда?

Катерина улыбнулась в ответ.

— Правда, матушка! Пусть только попадётся какой-нибудь бандит!…

И как будто в ответ на её восклицание, слуга доложил:

— К вам Эскендер-хан, мадам!

Продолжение следует

© Ёжики (Анастас) & Леди Мелисандра