Вот где-то в лесах Русской равнины живет славянская община. А может и не на Русской равнине, может севернее, примерно там, где позднее появился Новгород. Хотя, пусть и в Беловежье или где-то вблизи того места, где позднее встал Киев…

Вот живет община. В общине не одна деревенька, но во всех деревеньках люди живут родами. А род – это родственные отношения, поддержка, преференции своим, месть за родовичей и т.д. Но община, кем-то же управляется и живет по какому-то закону. Потому что и жизнь, в ту пору суровой была – попробуй прокормить семью – и законы она диктовала суровые. Помимо тяжелых условий жизни еще существовали набеги соседей. И общины, старались собираться в племя, чтобы и взаимовыручка все ж была, да и от набегов недобрых людей защититься можно было.

Прежде чем между разными племенами сложились устойчивые союзы, прошло довольно много времени и там хватало и вражды, и дружбы. И было все это и внутри племени, и между племенами то рознь селилась, то дружба.

Так вот, о законе.

И общины, и племена жили по своим законам, которые за нарушение предписывали различные наказания, а когда и кары. Но, как сказано выше – тут же все свои люди. Вот то ли староста, то ли стрый, то ли старейшина и он должен бы разбираться в тяжбах, судить и рядить. Но за спиной старосты стоит его род. Большой и крепкий. Сможет староста справедливо рассудить тяжбу, если в ней замешан кто-то из его родовичей? Да даже если и справедливо, то проигравшая сторона все равно будет недовольна и упреков в подсуживании будет высказано не мало.

Помимо необходимости в беспристрастном рассмотрении тяжб и других нарушений закона, была у такой жизни еще одна нехорошая черта – нападения разбойных людей. Частенько нападали, когда и соседи, а когда и кто похлеще. Нужна защита.

Да в селище мужички и на медведя в одиночку ходят, и волков по зиме бьют, но охотник – это все ж таки не воин. Да и сколько мужиков может выставить деревенька в десять-двенадцать дворов?

Так, потихонечку, стали образовываться дружины, которые состояли из одиноких людей научившихся воевать. Откуда такие люди брались? Да вот ушел на недельку в лес, вернулся с мясом и шкурой лося, а деревеньки-то и нет. И родного дома нет. И семьи нет.

Естественно, что не все так трагично было, шли «под руку» более сильного потому что дома было не прокормиться – лето засушливое или гнилое – не урожай, просто у человека авантюрная натура и он сам извергся из рода, пошел мир посмотреть, себя показать, да к ватаге прибился. Причин довольно много находилось для того, чтобы начали образовываться сначала ватаги, а потом и обученные дружины. И процесс этот был продолжительным. Параллельно с ним шел процесс образования больших огороженных селищ, где домов было поболе, где люди жили с ремесла. А в момент опасности, такое селище могло принять и защитить людей из окрестных деревушек.

Дружинные люди, в большинстве своем, оказывались оторванными от своего рода и потому их предводитель, вождь или князь, который так же не был связан с родом, становился беспристрастным судьей при разборе тяжб. Зато сами дружинники оказывались людьми, законом незащищаемыми – за их убийство ни мстить некому, да и виру никому не заплатишь. Тогда стало образовываться побратимство – дружинники стали выделяться, как отдельный род.

Понятно, что сами эти обученные воины не пахали и не сеяли, их содержало «обчество» – община. «Всем миром» люди собирали экипировку воинам, оружие, строили терема с сопутствующими хозяйственными сооружениями – конющни, клети, сараи, ледники, ямы для хранения овощей и т.д. Да и жениться дружинники могли, но только они не в примаки шли, а женщины уходили из рода и вливались в «дружинный». И так, с течением времени из таких вот воинов-дружинников образовывалась знать. Что это значит?

С одной стороны, уклад жизни, простого ремесленника или хлебопашца, сильно отличался от уклада жизни дружинника. Но имущественно они были в равных условиях. Питались одними и теми же продуктами, вне основной деятельности, носили одинаковую одежду из одинаковых материалов, в быту пользовались одинаковой утварью. Да не нужно забывать, что дружинники – это были такие же люди «от сохи» или от «горна» или от «гончарного круга» – они прекрасно знали, на себе испытали, цену чужого труда и предметов обихода, которыми их наделяло «обчество».

Имущественное расслоение пошло тогда, когда дружины, не только ради защиты стали действовать. Все-таки обороняться на своей земле – это все равно урон своим полям, огородам, избам, семьям. В вот упредить врага – это уже кое-что, тем более что там и пограбить можно – взять честную «контрибуцию».

Так со временем, появилось и имущественное расслоение – каждый член общины был беднее дружинника, но община, все так же продолжала содержать защитников, потому что все-таки польза от них была очень значительной. В этот период, часто светская власть старейшины сливалась с военными обязанностями – по-разному было. Но в целом, так стало появляться боярство – в войну защитники, в мирной жизни – хозяйственники. И, понятное дело, тут уже имущественное расслоение было очень значительным. Народу – обществу – все это мало нравилось, поскольку стало проявляться закрепощение землепашцев, но терпели. А куда деваться – защищают. И это правда.

К моменту проявления признаков закрепощения крестьян и значительного имущественного расслоения в обществе, все те, кто стал знатью, уже и забыли, что и их предки когда-то сеяли хлеб, ковали серпы или лепили горшки и корчаги. Они перестали понимать ценность труда соплеменников, тем более что теперь они узнали цену золоту, шелку, парче, сафьяну и т.д. Но раз я имею больше, то: первое – мне это надо на что-то тратить; второе – я могу позволить себе нарушить закон, потому что нет такой силы, что могла бы меня наказать.

И да, начинается крушение морально-нравственных основ и нарушение запретов и табу. И, конечно, все это сопровождается безнаказанностью.

И, какими бы безнравственными, грубыми и жестокими ни были представители знати, народ молчал и терпел, потому что случись что, этот нарушитель все равно пойдет на поле боя и «глядишь, там и голову сложит, а нам и греха на душу брать не надо». И действительно, мирной жизни, в описываемый период, практически и не было. Тогда все время были какие-то боевые столкновения, то с соседями, то с кочевыми народами, то с моря или реки жди беды, то еще что… В общем, хоть раз в года, да «большая битва» состоится.

Это все в совсем давние времена, происходило, еще и в дорюриковскую эпоху. Хотя, среди ученых бытует мнение, что и Рюрика звали именно потому, что суд чинить некому было, «свояков» оказалось слишком много и они остальным доверия не внушили. Правды ради, версия эта рассматривается в качестве очень сомнительной гипотезы.

Ближе к нам петровские реформы и там мы тоже наблюдаем, как Петр, создавал «новую знать» и отдавал ей наделы «старой», но только с условием, что эта знать будет, обязана служить государству. И так было. Екатерина Великая сократила для аристократии срок обязательной службы до десяти лет, а после нее, про службу государеву уже никто и не заговаривал: хочешь – служи, не хочешь – не служи. И, служили мало и только обедневшие.

А разбогатевшие аристократические роды, дурея от безделья и не зная на что употребить свое богатство все так же пробивали морально-навственное дно.

К концу девятнадцатого, началу двадцатого века, тогдашняя аристократия мало чем отличалась от нынешней творческой интеллигенции. И желтенькие газетки писали всякую чушь и выдумки, и либеральная пресса либерально размышляла о свободе духа и как ее ограничивает всякая лишняя, для человека разумного, мораль. Там все было. Кто интересуется, почитайте российскую прессу того периода. Там и прообраз ЛГБТ+ найти можно, и оргии, и нюхали… В общем, все было. Да хоть «Звездную сыпь» того же Булгакова почитайте, ну или попробуйте прозу Есенина осилить.

Чем закончился тот период, мы знаем – крови было пролито немеренно. Революция и гражданская война унесли огромное число жизней, потом был голод и создание нового государства, на абсолютно другом идейном, экономическом, политическом основании. И, казалось бы, что при таком устройстве государства, и речи быть не может о каких-то новых элитах, знати, аристократии…

Ан, нет. Возможно, оставайся у власти Сталин еще хотя бы лет десять, то и в 1991 году никакого переворота бы не было. Возможно. Но история не знает сослагательного наклонения. Сталин умер и к власти пришел Хрущев.

Попытки создания новой элиты уже и при Сталине были. Нет такого колдунства, при помощи которого людям можно бы было сознание в одночасье поменять. Несмотря на все кровавые события, голод, прокатившийся по стране, к тридцатым годам жизнь потихоньку начала налаживаться. А народ, это был все тот же народ что и при Российской империи. И… в общем-то и мечты у большинства оставались прежними. Хотел мужик чем-то разжиться, так никакая революция этому хотению не мешала. Просто способы разжиться стали немного другими. Но раз есть способ, то кто мешает подладиться?

Перечитайте «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка». Это в Советском Союзе эти произведения считались юмором и сатирой. А сейчас читаешь и понимаешь, что вот они, основы переворота 1991 года. Фактически вся причина российского переворота укладывается в четыре слова «только для членов профсоюза».

Ну или читайте «Мастера и Маргариту», книгу написанную между 1928 и 1940 годами. Обратите внимание на то, кто собирался «у Грибоедова», чем потчевали публику в театральном буфете, за что пострадал Степан Лиходеев, да и само литературное сообщество – явление примечательное. Вот она, будущая новая элита.

С 1917 по 1941 год, в России, потом в СССР смогли вырастить поколение людей впитавших идеи социального равенства и справедливости то, что позднее назвали социализмом. Это было молодое поколение и почти все они погибли в годы войны и в период послевоенной борьбы с бандами бандеровцев, лесных братьев, дезертиров и просто бандитствующего отребья.

Пока шла война, в тылу люди тоже были, в массе своей едины. Но мы знаем примеры того, как «особо продвинутые» и в этот, тяжелейший военный период, умудрялись наживаться на чужой беде и горе. Тогда ведь любые ценности, антиквариат меняли на лекарство для ребенка или кусок хлеба. Таких «обменных жучков» было не много, и были они осторожны, а то законы военного времени, знаете ли… тут «чекисты» долго не раздумывают и стенок в России всегда хватало. На фронте с мародерством было еще строже, чем в тылу со спекуляцией. Поэтому таких фактов и было не много, и быстро, и решительно подобное пресекалось. Но это ведь не значит, что у людей не было таких желаний. Кто видел, пересмотрите, кто не видел, посмотрите фильм «Сошедшие с небес» ну или книгу, по которой этот фильм снят, прочтите – книга называется «Двое из двадцати миллионов». Последние кадры фильма хорошо показывают суть того, о чем я говорю.

Так вот. Люди, изрядно потрепанные войной, послевоенными событиями, только-только начали отходить от всего того ужаса и… Сталин умер. Пришел Хрущев объявил Сталина преступником и решил догонять, и перегонять Америку.

Сидя в колонном зале Кремля люди, аплодировали Хрущеву. В природе людей к тому времени мало что поменялось – нет, большинство, как оказалось, традиционно, следовало тому, что провозглашалось. И оно, большинство, воспитывало в себе ответственность перед государством, берегло имущество и наводило экономию, следило за тем, чтобы не было злоупотреблений…. Да в общем, старалось жить честно. А меньшинство нашло способы стать новой, партийной элитой, этакой советской знатью.

К восьмидесятым годам эта знать стала проявлять себя во многих вещах, а народ принимал это как должное, потому что полагал иное отношение к «избранным» – это проявление уважения.

В 1984 году, когда я проходила практику в одном из НИИ, директор этого института, как и все шел на обед в столовую. Как все стоял в очереди, а мы старались встать в очередь сразу за ним, потому что для него повара выставляли блюда, которых в обычном меню не было. Три разных супа, три разных вторых, пять разных салатов и выпечка. Директор брал что-то себе, а остальное и вкусное разбирали мы. И никого такое положение вещей не напрягало и не возмущало. Директор был уважаем всеми, и то, что для него готовят иначе – считалось нормальным. После того, как этот директор ушел на пенсию, новый в столовой не появлялся. Ему приносили обед в кабинет.

Понимаете, советская знать, к концу восьмидесятых имела практически все, но не всем могла пользоваться. Яхту как у Абрамовича? А зачем если ее показать никому нельзя, пошалить на ней с девочками – это уж совсем плохо закончиться может. Импортную машину – та же байда. Вот Гагарину – можно, Высоцкому – тоже, а Ван Ванычу, начальнику столовой – низзя.

Советская знать оказалась в ситуации Корейко – все есть, но все приходится прятать. И за границу – не вывезешь. А применить все это, пустить в дело, развлечься и отвлечься – ух как хочется. Всего хочется и прятаться надоело, сколько можно? И вон того борзого слесаря – к ногтю, к ногтю, чтоб не смел указывать что и как. Ишь, радель нашелся.

Рано или поздно, в СССР все равно бы произошло то, что произошло. Никуда вот этот накопленный потенциал желаний, задавленный советской моралью, не делся. Не в 1991 году, так позднее бы, он все равно рванул.

Если человек видит, что вон там, буквально через дорогу, смерда, посмевшего поднять глаза на хозяина, запороли плетьми, если видит, что хозяин имеет любую девку… А у тебя под боком, вон сидит и нос воротит… то рванет. Рано или поздно, но рванет.

Вот у нас и рвануло. И большинство остановить не захотели, потому что прекрасно же видели, что знать, пусть и таясь, но «наслаждается», а и мы ж тоже так сможем.

Ну вот, смогли…

Сегодняшний ЛГБТешный и БЛМный Запад – это тоже результат пресыщенности. Мы сидим, гадаем, как власти в Америке, Европе идут на поводу вот этих, абсолютно ненормальных групп людей. А потому и идут, что за этим всплеском последует реакция. Сытое, зажравшееся общество, получило полную свободу сходить с ума, но в условиях дефицита необходимого для жизни. Холод и голод – это хорошие прочищатели мозгов. Посмотрите, в той же Америке помимо военных расходов средства идут на обеспечение трансгендерных переходов, а не на социальные пособия для бездомных и нищих людей. Так что, чем больше ненормальных и чем больше средств на удовлетворение их извращений, и чем меньше на социальные нужды – тем быстрее такое общество выздоровеет. И станет злее, и начнет «поход» на врага, образ которого ему уже не то что показали, а буквально гвоздями вколотили в мозг.

Так что ближайшие десять лет… будут для нас очень и очень сложными, потому что и мы, в России, подзажрались