Лейтенант. Красное знамя под Выборгом. ч.3


Красное знамя под Выборгом. Часть 3-я.

Осторожно отодвинул стволом ветку и вытянул шею, чтобы, не высовываясь, выглянуть в получившееся «окошко». Черная вода колыхалась. Прямо вдоль нее расплывалась цепочка мутных пятен, поднятых со дна подошвами.

«Ага. Вот так же они нас и засекли. Прошли точно по той мути, которую мы подняли… Значит все-таки пробежались и дали крюка, вокруг озера и через финские огневые точки. Для милого дружка семь верст не околица… Куда пойдут? Сразу по следам и брать или попытаются проследить, зажать где-нибудь и по-тихому приложат?».

Вон там до сих пор колыхается ветка. А вот здесь они видимо немного потолклись — большое мутное пятно. И вот здесь — сорван опад, муть, здесь соскользнула по мокрой глине нога и наделала тот самый громкий бульк.

«Как-то они совсем неумело ходят… Слишком легко. Слишком заметно».

Валерка отпустил ветку и крадучись пошел вдоль уреза воды, постепенно подходя к тому месту, где и они, и немецкая группа, вышли из затопленной ложбины на сухое место. «Точно. Они думают что мы одурели от удачи. Они нас пасли с самого начала и точно знали, что мы остановились на привал. И нашумели именно ради этого…Чтобы мы пошли проверить. Это засада,  только теперь на нас. Охота на дурака, который думает что он умный».

Сердце застучало.

«Спокойно. Спокойно. Без паники. Не шуметь, дышим глубоко и ровно, не глотаем воздух урывками. Попов и Неделин не дураки, а Васька еще и везучий».

За каждым деревом мерещился уже прицелившийся, занесший нож для броска или удара немец. По спине волнами ходил противный холодок. Валерка пригнулся и достал второй пистолет, крутнулся на месте, пошел неравными зигзагами, тщательно осматривая местность. С двумя пистолетами было надежней — можно было стрелять сразу в две стороны, не тратя времени на маневрирование увесистым автоматом.

«Кусты, надо снова найти кусты, чтобы не торчать на голом месте».

Пригнувшись, он полез под повисшим стволом. Глянул исподлобья вперед и замер,
Впереди, уперев левую руку в ствол сосны, положив ствол «парабеллума» на локоть, стоял немец в пятнистой куртке и таких же пятнистых, мешковатых, заправленных в сапоги с низкими голенищами, штанах. Это был тот самый «куст» — на каске колыхался настоящий гербарий. Он спокойно ждал, пока «иваны» вылезут ему точно под выстрел. Автомат стволом вниз висел на плече.

Валерка тут же отвел глаза — некоторые люди чувствуют, когда на них смотрят.

«Стрелять? Или не стрелять? Шагов семь-восемь, мне два прыжка с ножом. Нашумлю по полной программе и так и так.  Стрелять или не стрелять?! Соображай!».

Валерка решил подкрасться поближе и действовать ножом. До немца оставалось четыре больших шага. В тишине еле хрустнувшая веточка прозвучала как пушечный выстрел.
Валеркино сердце ухнуло вниз. Немец повернул голову.

Мрачковский увидел, как чуть расширились от неожиданности его глаза, потом сузились в оценивающие, сталью заблестевшие щелочки. Ситуация была патовая: немец держал оружие на локте, нацеленным в другую сторону. Валерка одну руку держал на отлет, вторую прижал, пока крался, к животу. Никто из них не мог нацелить оружие раньше другого.

Так и замерли.

Валерка впился в немца глазами, стараясь предугадать его движение. Светлые, чуть прищуренные глаза его противника внимательно изучали Валерку. Все это было похоже на какую-то детскую игру в «фигуры». Валерка слизал языком соленую каплю пота, упавшего со лба. Оба они понимали, что тот, кто сделает первое движение — проиграет, потому что рефлекторные действия гораздо быстрее и точнее осмысленных. И в то же время стоять так целую вечность было нельзя.

Раздавшийся откуда-то беспорядочный автоматный треск был как лопнувшая тетива. Немец оттолкнулся от дерева, сильно прыгнул, выбрасывая вперед руку с пистолетом.
Валерка начал двигаться как только увидел напряжение мускулов на руке врага. Но немец не стал просто стрелять — он падал вбок, уходя с линии огня, одновременно прицеливаясь. Валерка оттолкнулся ногой и тоже начал падать вперед и вбок, перекатом, влево от немца.
«Только не на автомат! Беречь автомат!».

Хлопки пистолетных выстрелов зазвучали почти в унисон — два «парабеллума», защищая своих хозяев, синхронно плюнули огнем и гильзами. С сосны отлетел кусок коры. Оба успели выстрелить трижды. Приземлившись на плечо, Валерка ушел в перекат, выстрелил наугад, уходя еще дальше в невыгодную для немца сторону, в конце пытаясь встать на колено. Тот сгруппировался, тоже упал перекатом, не прекращая стрельбы, потом резко метнулся в обратный перекат, подняв коваными подошвами в воздух прошлогоднюю бурую хвою и гнилые листья. Что-то ударило Валерку в ногу.

В таком бою раздумье дает мало. Война на расстоянии вытянутой руки идет рефлекс на рефлекс, удача на удачу. Краем глаза Валерка увидел, как в пятнистой с отрезанными пальцами перчатке что-то заблестело. И тогда, приземлившись, он наконец смог ввести в дело левую руку — дважды звонко треснул ТТ, пули взрыли дерн в опасной близости от пятнистой куртки.

Одновременно присел, сильно оттолкнулся пяткой, обманным движением наклонился влево, а ногой выбрасывая себя подальше вправо.

Немец резко взмахнул рукой и на мгновение подставил бок. Валерка несколько раз нажал на оба спусковых крючка. Вытянув руку с зажатым для броска ножом, немец уткнул свою каску с «гербарием» в мокрые прошлогодние листья.

Валерку била крупная дрожь, он дышал как ломовик, по лбу катился градом пот, весь капюшон промок и противно лип к голове, пятнистая ткань была испачкана землей и раздавленными листьями. Рукавом обтер лицо. Удар в ногу оказался пулей, выбившей кусок из каблука на правом сапоге.

«Не рассиживаться!». Сунул пистолеты за ремень и взвел «суоми». Куда бежать?

Прозвучала короткая очередь и наступила тишина. Валерка услышал как вполголоса матерится Попов.

Неделин и Попов встретили одного немца огнем в упор, второму, прибежавшему на звук перестрелки удалось наугад выпустить короткую очередь, но потом он подставился под автомат Попова и, уже падая, выпустил пулю, пробившую Попову мякоть ноги ладони на две выше колена.

Неделин безжалостно кромсал штык-ножом прочную ткань маскировочного костюма. Мокрые от крови шаровары разорвал рукой. Валерка рылся за пазухой, вытаскивая индпакет.

— Твою мать, кровищи…
— Фляжку держи. Лей… Да аккуратнее, чай не колонка, воды в обрез…

Попову сунули в зубы берестяную рукоятку ножа. Он кривился, на глазах стояли слезы.

— Неее… Нормалек. Навылет. Что говоришь? Навылет, навылет… недельки две похромаешь и в строй. Валер, дай ремень…

Ногу перетянули ремнем, рану, как могли, замотали.

— Ты как, своих-то, оприходовал?
— Своего. Он один был.
— Хм. А ведь смотри-ка — не оставили они нас… действительно поперли через финские позиции. Ну чутье, ну чутье… Как у гончара.
— Сейчас надо покойников обобрать и вон туда — в болотце, от греха. Ну, вишь, почти как новенькая. До свадьбы заживет, полежи пока…

Закончив с раной, пошли ополоснуть руки.

— Ты, товарищ старший сержант, что-то весь сам не в себе… — Неделин, присев у края воды, оттирал руки.
— Да мы, Вась, с этим немцем вот как с тобой сейчас сидим, по обойме почти друг в друга выпустили. Вот, гляди — кусок каблука отбило пулей, теперь еще сапог надо чинить…
— Ну каблук это дело наживное. Нам бы сейчас шнеллер-шнеллер, черт его знает, за ними, может, еще человек двадцать идут. Давай жмуриков оприходовать.

Отволокли убитых немцев к болоту. Один автомат и гранаты забрали, остальное оружие, вылущив из обойм и распихав по карманам патроны, покидали в болото. Неделин снял с одного пятнистые штаны.

— Эх, обновка шикарная!
— Не того, Вась?
— А что «того»? По размеру… — Неделин скомкал штаны и запихнул сверток за пазуху, прихлопнул на щеке комара. — Вот вампиры проклятые… Мне штаны нужны. А этому-то — да ему-то какая разница как на тот свет явиться? Кстати, ты тоже, по подметке-то прикинь — сапоги у них больно хороши. Вот у этого как раз твой размер думаю… ну-ка..

Неделин ловко стащил с мертвеца сапоги.

— Шик-модерн сапожки! Держи. Сносу нет!

Трупы, раскачав, забросили в покрытую ряской бурую жижу. Вернулись к Попову и, взяв его под руки, понесли на свою сторону.

— Легче, легче, братцы нога вся так и немеет…
— Ничего, сейчас до санбата, там тебя заштопают.

К своим вышли через час.

В расположении Попова переложили на носилки и отвезли на попутной полуторке в санбат, где его пообещали «сделать в лучшем виде». Вернулись обратно.

— Разрешите доложить, товарищ старший лейтенант, разведгруппа задачу выполнила, за время выполнения задания уничтожены шесть солдат противника. Потери — легко ранен рядовой Попов…
— Угу. Садись, Мрачковский. Дай-ка чайник… — Вьюн налил себе парящего чая, — Давай кружку, побалуемся пока чайком… Я сам только-только вернулся, весь день зазря по уши в болоте проползали, да еще под обстрел попали. И карту раскладывай, в подробностях посмотрим, что вы там понаразведали…

Карта легла на стол мятой скатертью и Валеркины пальцы заскользили по ней в вальсе замысловатых па. За пальцами уверенно бегал карандаш Вьюна, а за карандашом оставался причудливый след черточек, крючочков и галочек, местами появлялись более сложные фигуры. Минут через 5 все было закончено.

— Что скажешь, товарищ старший сержант?