Ингибиторы за грехи отцов, или дело о юных дарованиях (глава 6)


— Ну вот, — сдержанно и даже чуть сурово сказала Танита Женни, когда обе прекрасные дамы вышли на улицу из дворца Елении. – Теперь все препятствия для нашего посещения лечебницы сняты, и ничто более не мешает нам…

— Да, мадам, — подтвердила Женни, глядя на Таниту влюбленно-восхищенными глазами. – Но я не понимаю, почему нам…, то есть, Вам так необходимо попасть в эту лечебницу.

— О, это ты узнаешь совсем скоро, —  Танита строго нахмурила брови идеальной формы. – Никогда не стоит забегать вперед. Чуть-чуть терпения, философы учат нас что все тайное рано или поздно становится явным. А в данном случае я и не собиралась делать тайны из цели проникновения в сей приют уединенный…

Дорогие читатели, давайте на время оставим наших дам в покое и возвратимся в особняк Дегре. Наверное, вы уже поняли из предыдущих частей нашего повествования, что Дегре, в отличие от своей драгоценной женушки, не был склонен к философским изысканиям и научным исследованиям. Противоречивость натуры так же не была ему свойственна – он предпочитал получать на все вопросы, которые ставила перед ним судьба, ясные, четкие и однозначные ответы. Но в данном конкретном случае не было ни ясности, ни четкости, а была противоречивость, неоднозначность и вопиющая гибридность!

Женни! С младых ногтей это Божье наказанье отличалось редкостной миловидностью. Живи семейство Дегре на четыре с гаком веков позже, фотографии маленькой Женни постили бы во всех социальных сетях вместо фотографий котиков. И точно также сопровождали бы подписями типа «милоты вам в ленту», «стопроцентная мимишность» и прочей умильно-слезоточивой чепухой. Ну, а во времена Дегре и его семейства соцсетей, как вы понимаете, не было – зато была куча родственников, друзей дома, слуг и служанок, которые на ежедневной основе устраивали хор восхищенного писка вокруг прелестной малютки.

Стоило ли после этого удивляться тому, что малютка все с тех же младых ногтей ни в грош не ставила ни одного из взрослых. Она со сверхзвуковой скоростью уяснила, что стоит ей похлопать на кого-либо из них большими голубыми глазками и обиженно надуть губки, и… Ну, вы понимаете. «Женни, только не плачь, сокровище, чего ты хочешь? Ну, улыбнись же, моя радость, посмотри, какую я тебе принес игрушку. Ах ты, мое солнышко, а чего тебе еще надо – лошадку, сабельку, куколку, мороженого? Ты только скажи, моя королева, и папа принесет тебе даже слона в шоколаде!»

И вот такую барышню, совершенно неукротимая и в силу полученного ею воспитания – если, конечно, вышеприведенное можно назвать воспитанием – и в силу избытка жизненной энергии буквально приворожил один из взрослых. Точнее, одна из взрослых, а именно мадам Танита. В отличие от всех остальных, дама с Востока не сюсюкала с дочкой Дегре, не восхваляла ее красоту, не сулила Женни золотых гор, а держалась с девушкой весьма сдержанно и даже строго. И это нисколько не препятствовало Женни восторгаться Танитой – да что там, она хвостиком бегала за дочерью самурая, жадно впитывая каждое ее слово. Наваждение, да и только!

А что же Дегре? – Дегре был в замешательстве. С одной стороны, вроде бы все складывалось неплохо, поскольку Женни, увлеченная Танитой, уже с неделю не доставляла семейству хлопот в лице оскорбленных ее насмешками и холодностью поклонников. А с другой стороны…, да чему хорошему может научить и без того мало управляемую барышню Танита? Как изготавливать боевые отравляющие вещества, соблазнять чужих мужей и врать не то, что через слово, а буквально на каждом слове? Нечего сказать, хорошая школа жизни!

Конечно, Дегре робко попытался побеседовать с дочерью на предмет, стоит ли последней так увлекаться дамой…, скажем так, небезупречного поведения. Реакция дочери на эту попытку…, не будем скрывать от вас худшего…, так вот, эта реакция выразилась в том, что Дегре ушел из дома и в хлам надрался в своей любимой таверне! Нет, Женни не стала по привычке угрожать ему браком с Луи де Ферро, она лишь смерила отца сочувственным взглядом с легчайшей ноткой презрения и…

— Ах, папА, ты ничего не понимаешь в женщинах! Привык общаться с теми из них, кто только и думает о тряпках и Овидиях, да еще пилит своих законных супругов по каждому поводу, а чаще всего без повода. У таких только и мыслей, как бы выскочить замуж и начать плодить свертки. А мадам Танита – она не такая, она столько всего знает, столько всего умеет, она всегда такая спокойная и сдержанная! Я ХОЧУ БЫТЬ ТАКОЙ КАК ОНА!!! И, если я когда-нибудь выйду замуж, то я хочу, чтобы мой будущий супруг сразу был в курсе этого, и вел себя соответствующим образом!

Возможно, среди вас, дорогие читатели, есть люди, осуждающие пороки, к числу которых, безусловно, относится беспробудное пьянство. Но даже такие моралисты, наверное, признают неопровержимый факт, что человеку в подобной ситуации не остается ничего иного, как налакаться до положения риз, вдребезги и до зеленого змия. Любимая доченька фактически заявила, что презирает своих родителей – и маму, и папу, и свою дальнейшую жизнь собирается строить, так сказать, в противофазе с жизнью родителей.

А когда Дегре вернулся в родной дом, то ещё и получил выволочку от баронессы Ежении. Он было попытался объяснить супруге, что они неправильно воспитывали любимую дочурку, что дочурка эта нынче фактически отреклась от них … На что баронесса де Орнон презрительно наморщила аристократический носик, фыркнула и сказала что-то по латыни. Граф, несмотря на усилия жены, так и не выучил латынь, но за годы совместного проживания с ней научился отличать её на слух от других языков безошибочно. Он ответил Ежении единственной латинской фразой, которую выучил и которую очень одобрял: «Ин вино веритас». И почему-то погрозил жене пальцем.

Ежения усмехнулась и ушла в свои комнаты. Она вовсе не боялась мадам Таниту, не считала её такой уж неприемлемой для общения с юной графиней кандидатурой, скорее, наоборот: её дочь была вовсе не дурочка, возьмёт у этой русско-японской дамы всё, что ей будет интересно и полезно, да и отлипнет. Ежения в целом была в курсе той давней истории с отравляющими веществами и несостоявшимся замужеством Таниты с польским магнатом. Подумаешь! Разговоров-то было тогда, разговоров!  Ничего страшного она не находила – ну да, увлекалась барышня химией и ботаникой, владела какими-то необычными восточными рецептами, баловалась медицинскими опытами. Кучу вовсе не глупых мужчин водила за нос. Этого поляка чуть на себе не женила. Неординарная женщина! Прямо амазонка какая-то…  Даже неплохо познакомиться с такой редкой в их кругу дамой.

И желание Ежении сбылось буквально на следующий же день. После завтрака слуга объявил, что к ней пришла мадам Танита Кирилава .

— Проси! – приказала Ежения и отложила сборник римской поэзии.

И когда мадам Танита появилась в её будуаре,  решила воспользоваться случаем и хорошенько оценить её. Франсуа категорически против общения их дочери с этой мадам. А она пока не решила – что же в ней такого ужасного. Вот и хорошо, что та пришла к ней сама.

— Проходите, присаживайтесь – любезно пригласила она мадам Таниту.

Та, увидев лежащую на столике книгу, заглянула в неё.

— О! Римские поэты? Рада, что они Вам нравятся! Согласитесь, это ведь источник бесконечного удовольствия!… Я, конечно, не меньше люблю и восточную поэзию, с которой, к сожалению, в Европе плохо знакомы, что приводит меня к печали. Будем надеяться, что бесценные жемчужины Востока когда-нибудь всё же станут известны и любимы в Европе. Но я не хочу отрывать Вас надолго от Катулла – дочь самурая тонко усмехнулась. – Я пришла к Вам с просьбой – и Вы, думаю, единственная женщина в Париже, к которой я могу обратиться с этим делом.

— Слушаю Вас – отвечала польщённая вниманием к Катуллу Ежения.

— Видите ли, баронесса… Вас ведь можно так называть? – проявила Танита хорошее знание придворной жизни и особенностей званий и титулов французской знати. Действительно, когда-то урождённая баронесса Д-Орнон, выйдя замуж за простого дворянина, потеряла право именоваться прежним титулом. Но когда её муж получил титул графа, она, естественно, стала графиней. Хотя при дворе и в салонах Ежению по старой привычке многие всё равно называли баронессой  -и ей это было приятно…особенно когда у Франсуа была обычная фамилия Дегре…

— Да, разумеется, — улыбнулась она Таните.

— Так вот – я хочу попросить Вас оказать своё покровительство одной юной особе, судьба которой меня очень волнует. Это моя племянница Катерина, единственная дочь моей единственной сестры, которая, к несчастью, рано умерла. Поэтому Катерина с детства воспитывается у меня в доме. Я постаралась дать ей достойное образование, но согласитесь, что даже умной и воспитанной барышне необходимо довершить своё воспитание, вращаясь в высшем свете. А где же ей выйти в свет, как не при блестящем дворе вашего Короля-Солнце? Вот я, воспользовавшись случаем, и привезла мою дорогую племянницу в Париж и собираюсь некоторое время пожить здесь вместе с ней, чтобы она приобрела нужные для жизни в свете навыки. Я не хочу чрезмерно её хвалить, но всё-таки скажу, что у Катерины от природы большие способности и счастливая внешность. Может статься, что она сможет найти здесь и свою судьбу…хотя, конечно, об этом немного рано говорить, ведь ей нет и пятнадцати. Она ровесница Вашей милой дочери, с которой я их успела познакомить. И, кажется, они понравились друг другу и могут подружиться, чего бы мне очень хотелось. Поэтому я решила незамедлительно приехать к Вам, чтобы представить Вам мою племянницу официально и просить для неё Вашего покровительства.

— С большим удовольствием познакомлюсь с Вашей племянницей – отвечала Ежения.

— Так я позову её?

— Ну конечно, зовите!

Мадам Танита вышла и вскоре вернулась с красивой юной девушкой, очень на неё похожей.

— Вот это моя Катерина – сказала она.

Катерина сделала Ежении реверанс и опустила долу выразительные, как у тётушки, чёрные глаза, прикрыв их длинными ресницами.

 

 

Продолжение следует

© Ёжики (Анастас) & Леди Мелисандра