Да, Дегре направился решительным шагом к комнате своей заиньки…, но с каждым шагом решительности у него убавлялось. Женни, конечно, заинька, спору нет, но в любой момент может произойти мета…, мето…, короче, вот эта самая пакость, описанная одним из любимых поэтов Ежении (пусть горят в аду!) И тогда на месте заиньки возникнет огнедышащий дракон или разъяренный тигр, а на месте Дегре соответственно возникнет кучка пепла или окровавленные останки, посмотрев на которые дракон или тигр скажет, что так оно и было!
Но так уж встали в этот день звезды, что Дегре была не судьба принять мученическую смерть от ручек любимой дочки. Дело в том, что любимая дочка явно была занята беседой с кем-то…, если, конечно, это можно было назвать беседой. Потому, что из-за закрытых дверей ее покоев до Дегре донеслось:
— Идиот!
— Дура!
— Хам!
— Нахалка!
— Иди к черту!
— Да я как раз к нему и пришел!
— Это я, по-твоему, черт?
— А кто же ты еще?
— Мерзавец! Ненавижу тебя!
— Это взаимно, по крайней мере, на данный момент!
— Да будь я мужчиной…!!!
— Какой из тебя мужчина, когда ты визжишь как торговка на базаре!
— А ты…, ты…, ты…!
— Что – я? Я, по крайней мере, не западаю на баб, которые мне в матери годятся! И не сохну по ним на потеху всем! И не бегаю за ними хвостом на сеновалы!!!
Дегре с замиранием сердца ждал ответа Женни, в котором, как он предполагал, его очаровательная дочурка должна была исчерпывающе охарактеризовать моральный облик Леона – вы, дорогие читатели, наверняка уже догадались, что ругалась Женни именно с ним. Но вместо исчерпывающей характеристики слух начальника королевской полиции уловил лишь череду всхлипов.
— Ты ничего не понимаешь, — на несколько тонов ниже прохныкала Женни. – И никто ничего не понимает…, он единственный, кто видит во мне взрослую, умную, сильную женщину вместо нежеланного ребенка, который никому не нужен…
— Господи, Женни, да кто на тебя так смотрит? Твои родители в тебе души не чают, а ты…
— Да знаю я, как они не чают! Еще куда ни шло – мама, а папа, когда узнал о моем скором появлении на свет, так «обрадовался», что сознание потерял, а потом еще неделю бухал с горя во всех парижских притонах! Я знаю, мне рассказали…
«Убью, — в который раз за день подумал Дегре. – Убью того, кто ей это рассказывал, кем бы он ни был!»
— Женни, да ведь у твоих родителей уже было пять детей, конечно, твой отец был не в восторге… Я хочу сказать, он же не знал, что у него и мадам Ежении родишься именно ты!
— А теперь у них родится эта…, как ее…., Франсуаза! Совсем ополоумели, постыдились бы на старости лет…, когда у них есть мальчики и я… И прыгают от радости, как будто на них Божье благословенье снизошло, старые козлы!
— Женни, не говори так о своих родителях!
— А я не собираюсь спрашивать у тебя, что мне о них говорить, а что нет! Ты для меня вообще никто и звать тебя никак!
— Не будь дурой!
— Сам дурак!
— Лучше быть дураком, чем невоспитанной неблагодарной нахалкой!
— Лучше быть…
Женни и Леон явно заходили на второй круг бурного выяснения отношений, и Дегре счел за лучшее тихо удалиться, вспоминая недавно сказанные пани Софией слова: «Они еще некоторое время будут царапаться как котята, а потом придут к нам и скажут, что жить друг без друга не могут». Видно, так тому и быть. А потом уж он поговорит с Женни – как-нибудь потом, когда она успокоится, и объяснит ей, что да, он тогда сильно расстроился, точнее, испугался, что к пяти сыновьям прибавятся еще пять дочерей, а это явный перебор… Сейчас же лучше пойти и выяснить, как так сталось, что дон Мигель…, точнее, брат Мигелиус…, точнее Михаил Ле-он-тье-вич оказался подчиненным Эскендер-хана и что вообще затевает эта развеселая гоп-кампания, с который, видно, сам дьявол постоянно сталкивает его.
Увы! День с утра не задался для нашего графа – и нынче он всё время попадал не туда, куда шёл, не тогда, когда нужно, и не к тому, кого хотел увидеть…
Кабинет Петроффа был пуст. Дегре только успел увидеть, как карета, в которой дон Мигель приехал сюда, отъезжает от дома. Видимо, Петрофф уехал вместе с хозяином кареты. А куда – Бог весть! Может, как раз к своему шефу.
Дегре мог, конечно, иной раз вспылить и в пылу ссоры дать волю эмоциям, но вообще-то он был человек вовсе неглупый, иначе не достиг бы тех высот в своём деле, которых достиг. Уж два и два граф всегда умел сложить. Много ума не требовалось, чтобы сообразить: этот двусмысленный испанец (или всё-таки не испанец?), казавшийся бОльшим католиком, чем сам папа римский, скорее всего является то ли двойным или даже тройным агентом, то ли это изначально русский шпион под прикрытием, много лет работающий в Европе.
Граф покрутил головой. Надо же – собирался всего-навсего отвадить нежеланного жениха дочери – и вдруг наткнулся на важную тайну. Хорошо ещё, что этот «мон Мишель» (Дегре передёрнулся) почему-то пощадил ненужного свидетеля. Граф прекрасно знал, как коротка жизнь таких свидетелей. Но вот его судьба пощадила. Дон Мигель доверился ему, и Дегре не собирался нарушать честное слово, которое дал этому опасному человеку. Самое главное – что никакого жениха у дочки и близко не было. Похоже, она придумала весь свой бурный роман, а потом и сама в него поверила. Очень нужно матёрому шпиону возиться с сопливой девчонкой! Да при его-то непредсказуемой жизни! Она ж его провалит за пару месяцев!
Ничего, вот вернётся Петрофф, граф с ним поговорит по-родственному. Аккуратненько, конечно, без ненужных подробностей, так…выпили-поболтали о том о сём… Может, чего и выяснится… А нет – так нет, жизнь по-любому дороже, чем обладание тайной чужой разведки. У него вот вскоре появится ещё одна лапочка-дочка. И ему надо быть очень осторожным, чтобы успеть воспитать её и дожить до того дня, когда он поведёт её к венцу, чтобы передать в руки достойного жениха. А все эти игры под ковром…да ну их к чёрту! Ему свои надоели, что уж говорить о чужих.

Продолжение следует

© Ёжики (Анастас) & Леди Мелисандра